Агнес молча поднялась, не в силах отвести взгляд от его лица. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга.
— Где ваши чемоданы? — спросил летчик.
— Я возьму только один. Пит, будь добр, достань бежевый корфр с дорожными платьями. Думаю, шуба мне не пригодится.
— Когда ты вернешься? — спросил Питер, выполнив просьбу.
— Оплати в Берлине издержки. Придумай что-нибудь для журналистов. Я позвоню.
Она ушла вслед за несущим её чемодан офицером. Питер рухнул на мягкий диван и закрыл глаза. В опустевшем купе витал одуряюще пряный запах её духов.
Позже, вспоминая эти дни, Агнес поняла, что предчувствовала события, перевернувшие её жизнь. Появился Ник — и все понеслось кувырком. Рассудочная и осторожная, она теперь плыла по течению, блаженствуя от полной беспомощности и нежелания изменить что-либо. Агнес спешила наверстывать упущенное, брала реванш за годы безостановочного марафона.
В маленьком городке на юге Италии, где они сняли уединенный деревенский домик, принадлежавший некогда рыбацкой семье, было солнечно, тепло и удивительно спокойно. Здесь люди не оборачивались вслед актрисе и вряд ли когда-либо слышали о стране, престол которой принадлежал Николосу. Они были обычной парой заезжих путешественников — не слишком молодой и не настолько богатой, чтобы останавливаться в курортных отелях или, на худой конец, взяв напрокат автомобиль, наведываться вечерами в близлежащие ресторанчики.
Иностранцы редко покидали дом, где среди выбеленных стен гуляли вольные сквозняки, а босые ступни с наслаждением шлепали по холодным каменным плитам — ведь песок у моря чуть не плавился от жары. Крутой берег зарос колючим кустарником, а в темно-зеленом листве сада, обжигая взгляд, свесились оранжевые апельсины.
— Мы сошли с ума, — сказал через три дня Николас, глядя в потолок над кроватью, расчерченный темными деревянными балками.
— А мне больше не нужен ум, — приподнявшись на локте, Агнес заглянула в его лицо и снова почувствовала, как обрывается сердце. — Мне нужен ты.
— Я бы предпочел остаться здесь до конца своих дней. Лишь бы только не выпускать тебя из объятий.
— А престол, Николас Кораджич? Если народ вновь позовет своего государя?
— Я давно не думаю об этом, дорогая… Я — бывший король, бывший летчик, бывший отец и муж… Ведь я отрекся от семьи, Агнес. Раз я с тобой — я больше не могу оставаться с ними.
— Не беда, мальчики уже большие, они поймут. А Стефани мы выплатим щедрые отступные.
Ник покачал головой: — Я беден, Агнес. Кроме дома под Версдином и преподавательского жалованья у меня ничего нет. Имущество нашего рода конфисковано после войны.