На самом деле, мейхон не такой уж твёрдый оказался. Они крушили его, как обычный песок, без особых усилий, играючи. Откуда-то появились полуголые мохнатки с золотой кожей и возили мейхон поближе к недостроенным домам.
Обедали тут же, на стройке. Еда на свежем воздухе такая вкусная…
К вечеру появились первые «правильные» клетки для мышей, а на стройку пришли ещё два ткачика. Грязная, уставшая, припорошенная, как и все, рыжим мейхоном, я поняла: за стройку можно не переживать. Дальше будет только лучше. Особенно, когда сообразила, что некоторые детишки неплохо чувствуют ткачиков и вполне могут ими управлять, как надо.
За ужином я клевала носом. Кто-то заботливо укутал меня в плащ с капюшоном: под вечер похолодало. Может, я уснула бы тут же, у костра, если бы не тихий разговор, который моментально сдул и сон, и усталость.
Глава 27
Ночной разговор. Дара
Костёр потрескивает и, заигрывая с ветром, пускает ввысь лучистые искры. Они похожи на звёзды, но ближе и понятнее, проще и не обещают ни тайн, ни открытий. Просто вспыхивают и гаснут, позволяя любоваться своей кратковременной красотой.
— Ты где Дару потерял, Геллан? — это Иранна подаёт голос.
— Где-то рядом. Я чувствую её.
— Не слишком доверяй чувствам, сынок. И… неплохо бы не упускать девочку из виду. Здесь слишком всё чужое для неё. И опасное. Если ты понимаешь, о чём я.
Мне кажется, я вижу, как Геллан сжимает челюсти. Я сижу спиной, а они совсем рядом. Поворачиваться не хочется, выдавать себя не хочется. Пытаюсь не шевелиться, превратиться в остывшую головешку, частью угасающего костра.
— Понимаю. Не нагнетай, Иранна. И так… слишком много всего в кучу.
— Равновесие качается, Геллан. Всё указывает на опасность. Сегодня меданы на все голоса рассказывали про черный снег, что упал с небес.
— Пиррия. — коротко припечатывает Геллан не задумываясь. — Она любит всякие эффектные штучки.
Иранна устало вздыхает:
— Ты слеп, сынок. Не видишь очевидного. Вы росли вместе. Ты знаешь силу её дара. И мог бы понять: её возможности не настолько мощные, чтобы сотворить такое. Кто-то или что-то подпитывает её ненависть. Небесный груз, ухайла, стило в столе… Черный снег, Жерель… что дальше? Круг сжимается в этом месте, понимаешь?
— Только не говори, что Дара всему виной. — голос Геллана резок. Кажется, он злится.
— Она небесный груз. И не зря досталась тебе, хотя Пиррия знала раньше о небесных воротах из видения ли, предчувствия ли… Дара не вина и не причина. Она здесь как раз потому, что появились все эти знаки и пошатнулось равновесие…
Иранна говорит тихо, будто сама с собой. Голос то переходит на шёпот, то прерывается до свиста. Она видится мне старой усталой птицей с истрёпанными перьями, красными воспалёнными глазами и пересохшим горлом: каждый звук даётся с трудом, царапается, и нет рядом воды, чтобы смягчить эти хрипло-свистящие звуки…