Он вышел оттуда, как из столовой. Спокойно. Остановился на пороге, стряхивая с головы и плеч белёсые осколки того, что было подобием зеркала.
Поднял взгляд, заметил меня. Скулы стали острыми, как лист бумаги, но больше он ничем не выдал, что сердится.
— Я же просил посидеть в моей комнате. Но ты никого не слушаешь, да, Дара?
— Ну… иногда слушаюсь. Но редко. С какой стати я должна была сидеть там одна? А вдруг ЭТО туда вметелилось бы?..
Кажется, его отпустило, в глазах мелькнула улыбка, но губ не коснулась.
— ЭТО туда бы не вошло. Моя комната защищена: никто туда не влезет, не вползёт, не просочится.
— Ну, я ж туда почему-то проскочила, — я возражала только из духа противоречия.
Кажется, его это позабавило. На левой щеке появилась ямочка. Мягкая такая, красивая… В противовес огромной уродливой вмятине справа… Но улыбаться он ещё не был готов.
— Ну, ты ж не ухайла… Я надеюсь.
— Ухайла?.. Это че за дрянь такая?.. Звучит как ругательство.
— То, что ты потянула по незнанию. Какого шаракана ты заказала мейхону отражательную поверхность?
Ухайла, шаракан… новые слова нужно запомнить.
— Зеркало, что ли?.. А у вас что, вообще нет зеркал?! — я даже рот открыла. — То-то оно мутное такое получилось. А я голову ломала, что за хрень, почему всё в тумане.
— Это счастье, что мейхон не смог создать гладкую отражательную поверхность, — глаза его опять потемнели, между бровей залегла вертикальная морщинка.
— Откуда я могла знать? — неожиданно меня злость взяла. Странный мир, странные вещи вокруг творятся. Где мой портфель, учебники, домашние задания?.. На фиг приключения! В деревню! К маме! В глушь! В Саратов!
Он смотрел на меня с недоумением. Я что, вслух эту грибоедовскую ересь выкрикнула?..
— У нас зеркала на каждом шагу. Мы смотрим в них, чтобы причесаться, красоту навести, полюбоваться на новое платье. А как ты, к примеру, знаешь, что нос у тебя не грязный? Или как одежда на тебе сидит? Вы что, вообще себя никогда не видите?!
— Ну почему?.. В глазах других людей. Глазами других людей. Иногда — в водной глади…
— И всё?! Да вы сумасшедшие!
— Зато живые.
Вот трудно было что-то возразить ему на это. Я поостыла.
— Рассказывай.
Геллан вздохнул.
— Ухайлы приходят через отражательные поверхности. Изредка даже из воды вылезают, хотя ненавидят сырость.
— В ванной как раз сыро, — буркнула я всё еще из желания поспорить.
— Поэтому тебе повезло, что она не вылезла сразу. Они… существа древние, питаются живой энергией. Страх, ужас — лучшая еда… Высасывают дочиста, пока только оболочка не останется. Если жизнь задержится после ухайлы, то ненадолго: парализованному телу без мозгов и энергии всё равно не выжить.