— Вот так живёшь и не знаешь, что люди в этом мире не единственные разумные существа, — задумчиво качнула головой Лель.
— Они люди; точно такие же, как все остальные. Просто с особым даром: кто-то умеет петь, кто-то — превращаться в зверя. В самом деле очень похоже на благословение кого-то из богов, потому что по наследству передаётся без вариантов. Что-то я у тебя тоже важное спросить хотел, — задумчиво проговорил я, входя вслед за женщиной в свой кабинет. — Да! Скажи, насколько сложно распознать иллюзию на человеке?
— Так ты же вроде Разрушитель, должен в этом лучше меня разбираться, — озадаченно проговорила Лейла, присаживаясь на край стола и с недоверием глядя на меня.
— Свои способности в этой сфере я знаю, меня интересуют возможности самих Иллюзионистов, — пояснил я, останавливаясь напротив неё и складывая руки за спиной.
— Ну, тут всё индивидуально. Видеть иллюзии и создавать иллюзии, это, конечно, в грубом приближении близкие понятия, но на самом деле они требуют очень разного подхода и разных навыков. Так что только маг может оценить, насколько хорошо он видит иллюзии. Причём именно он сам; большинство предпочитают молчать о своих выводах и делать вид, что ничего не заметили. Зачем лишний раз демонстрировать свои способности?
— А ты насколько хорошо в этом разбираешься?
Вопрос неожиданно заставил её крепко задуматься. Причём косилась на меня Лейла очень испытующе, будто прикидывая, достоин я ответа или нет. Они настолько скрывают это друг от друга? Наконец, приняв решение, она слегка улыбнулась.
— Смотри, никому больше этот вопрос не задай. Это… неприлично, что ли? Примерно как в грубой форме спросить у женщины, сколько у неё было любовников. Сложно объяснить, почему к этой области дара такое щепетильное отношение, но так повелось. Не знаю, до твоего вопроса я об этом не задумывалась. Обычно этот талант пропорционален силе дара, но некоторые могущественные волшебники порой попадаются на довольно примитивные уловки, а слабенькие маги порой распознают очень сложные иллюзии. Чужие чары — это как чужая душа; тёмный подвал, в который неприлично заглядывать, да и вредно для собственного здоровья. К тому же, всё это зависит от состояния, от настроения, от магической силы. Например, когда явился Целитель под личиной Тахира, я действительно ничего не заметила. Но, вполне возможно, не от недостатка таланта, а по субъективным причинам: ещё не восстановилась после Безумной Пляски, не верила в возможность обмана, расслабилась под защитой могущественного Разрушителя, — она хитро улыбнулась. — В целом же я вижу иллюзии очень хорошо, отчётливо; даже если это просто выражение лица и глаз. Но только тогда, когда хочу их увидеть, и это создаёт определённые трудности. Например, Амар-ай-Шруса я так и не раскусила, — женщина грустно вздохнула, хотя особого эмоционального напряжения я не заметил. Кажется, она почти выздоровела от этого потрясения. — С другой стороны, обаяние Тай-ай-Арселя на меня не подействовало, а он очень талантливый лицедей. Точнее, подействовало, но я отдавала себе отчёт, что это ложь, и знала, где искать. В общем, всё мутно и непредсказуемо, — Лейла махнула рукой.