– Ну уж нет. – Она покачала головой, лихорадочно размышляя, как направить разговор в другое русло. – Я еще не закончила допрос.
Лили пыталась придумать тему для разговора, не связанную с ее близкими и не выдавшую ее собственную неудачу в попытке сохранить семью.
– Как ты начал заниматься благотворительностью? Почему решил посвятить свою жизнь улучшению уровня жизни детей, работающих на фабриках? Это достаточно неожиданный и серьезный шаг.
Он ласково улыбнулся, очевидно, не желая больше оставаться объектом ее вопросов.
– Это никогда не было выбором. Я много путешествовал после смерти Макса, и меня ужасали многие вещи. Мне незачем было возвращаться домой, именно так я себя чувствовал в тот момент. Вот я и остался и попытался как-то помочь людям.
– И все оказалось именно так, как ты ожидал?
– Все было хуже и одновременно лучше. Я видел такое, что очень хотелось бы забыть, и одновременно видел, как благодаря моей работе удалось спасти множество человеческих жизней. Но больше всего в этой деятельности привлекало то, что она полностью поглощала меня, выматывала физически и морально. Не оставалось времени и сил, чтобы думать о чем-то другом. Именно то, что мне требовалось в тот момент.
– А теперь? Работа по-прежнему полностью поглощает тебя? – Судя по всему, в его жизни не оставалось места ни для кого и ни для чего, кроме работы.
– Тогда, когда я сам того пожелаю. – Ник внимательно поглядел ей в глаза. – Еще недавно таких дней было много. Правда, честно говоря, так не могло больше продолжаться. Это стало одной из причин, почему я предпочел работать в Лондоне. Я понимал, что просто не выдержу. И знал, что родители хотели, чтобы я жил ближе к ним. Последние десять лет я провел, стараясь изменить это общество снаружи, но теперь решил, что стоит попробовать начать изменения изнутри.
Лили пристально смотрела на него, пытаясь угадать, не она ли явилась одной из причин, благодаря которой он вдруг решил внести изменения в свою жизнь. Или же ему просто не хотелось оставаться один на один со своим горем?
Лили откинулась на спинку стула и похлопала себя по животу, заметив явный интерес Ника к последнему кусочку пиццы.
– Я наелась, – объявила она. – Можешь доедать.
Они непринужденно молчали, пока Ник ел. Лили улыбнулась ему, почувствовав неожиданное смущение и усталость. Ночные кормления Рози и постоянный недосып сильно выматывали. Хотя она совсем не желала в этом сознаваться, сейчас ей больше всего хотелось добраться до своей подушки, при этом она понимала, что стоит только прилечь, как Рози проснется и захочет есть.