О, неужели ему понравилось ее замечание по поводу метрдотеля. По его коже побежали мурашки, он широко улыбнулся и наклонился к ней через стол:
– И о чем же ты подумала?
Лили покраснела.
Господи, ее охватило невероятное волнение, когда надежно скрытое желание окрасило щеки, словно яркие акварельные краски влажную бумагу.
– Я… я… я не задумывалась серьезно над этими словами. – Она наконец скромно улыбнулась.
Он снова расхохотался, чувствуя, как расслабляются напряженные плечи, и откинулся на спинку стула, радуясь, что все снова встало на свои места. А ведь в какое-то мгновение он ощутил легкое притяжение и желание, возникшее между ними еще в первые минуты их знакомства.
– Возможно, я спрошу тебя об этом в другой раз, – заявил он, не в силах противостоять силе искры, проскочившей между ними. – Когда мы окажемся в более уединенном месте.
Она взглянула на него из-под ресниц, и ему показалось, что этот взгляд был намеренно игривым.
– Возможно, я поразмыслю над этим сегодня вечером.
На мгновение между ними разлилась теплая и уютная тишина. Он смотрел на нее с чувственной нежностью, которая говорила больше, чем любые прикосновения.
Тихий вздох малышки у него на руках, о которой он почти забыл, привлек внимание. Ник улыбнулся ей. Его так увлек разговор с Лили, что он совсем забыл о своих попытках противостоять обаянию этих круглых щечек и голубых глаз.
– Прости, крошка Рози. – Он погладил девочку и переложил на другое плечо. – Похоже, мы совсем про тебя забыли.
Лили улыбнулась ему, но, откусив еще кусочек картофеля, отложила вилку и нож:
– Это было потрясающе, честно. Никогда не ела ничего вкуснее.
– Согласен, – откликнулся он, с тоской взглянув на своего ягненка.
– Я возьму ее, – заявила Лили тоном не терпящим возражений. – Ты совершишь большую ошибку, если не съешь все до последней крошки.
Когда они подплыли к причалу, яхта замедлила ход. Лили почти явственно услышала всеобщий вздох облегчения. Но ей было все равно. Они втроем снова прекрасно провели время на палубе, когда Рози вздумала капризничать во время десерта, и Лили думала о том, что на свежем воздухе ей гораздо комфортнее, чем в столовой, где горели свечи и они с Ником вели беседы о романтике, которой совершенно точно не будет места в их жизни.
В глубине души ей хотелось объяснить другим гостям, что ее много раз посещали мысли о том, что, будь она родной матерью Рози, у нее все получалось бы гораздо лучше. Она вела бы себя увереннее с ребенком, чьи требования довольно просты, если ничего не усложнять, и, похоже, всем вокруг известны. Она не могла винить этих людей за их недовольство. Несомненно, они щедро заплатили за свой ланч и никак не ожидали, что их приятную трапезу станет нарушать плачущий младенец. Но их молчаливое осуждение причинило ей боль.