Его губы изогнулись в усмешке.
– И ее мать тоже, судя по всему.
– На самом деле у нее была очень милая мать. Она постоянно спрашивала меня, как мы с отцом поживаем. Но я ненавидела ее за это.
– Итак, ты хотела видеть ее мертвой. По-моему, это достаточно справедливо, – дружелюбно сказал Натан.
– Нет, это ужасно, – возразила Тесс, вспомнив самые изобретательные способы убийства милой матери Джейни.
– Я не желал быть единственным ребенком в школе, чьи родители не удосужились показаться на школьных соревнованиях, научных выставках или родительских собраниях. Поэтому я ненавидел всех детей, чьи родители участвовали в их жизни. Но этих детей было так много, что ненависть меня вымотала.
Тесс рассмеялась, понимая, что он старается ее рассмешить.
– Дети эгоистичны, они стараются выжить любой ценой. Оставшись без матери, ты многое пережила. Не нужно ни о чем жалеть.
– Наверное, ты прав, – сказала она, будучи невероятно благодарной ему за поддержку. – Но я ужасно относилась к своему отцу. За три года я сошла с круга. Я курила, пила спиртное, вставила кольцо в нос и встречалась с плохими парнями. Я даже сделала татуировку!
– Татуировка? – Его глаза загорелись. – Где? Я не заметил ни одной.
Тесс хихикнула и игриво толкнула его локтем:
– Не горячись. Я удалила ее несколько лет назад.
– А как она выглядела? Где она была? – В его мозгу разыгрались сексуальные фантазии.
– Угадай. – Ее глаза лукаво сверкнули. – Мне было тогда пятнадцать лет.
Он усмехнулся:
– Неужели это был щенок на лодыжке? Или что-нибудь такое же миленькое?
– Я была бунтаркой. Я сделала татуировку «Поцелуй меня в задницу» на левой ягодице, слова были обрамлены в сердце, – объявила Тесс, глупо загордившись вульгарной татуировкой впервые за тринадцать лет, когда Натан запрокинул голову и расхохотался.
– Тесс? – произнес он, когда успокоился. – Ты неповторима. Но за каким чертом ты ее удалила?
– Она была некрасивой.
– На заднице? – поддразнил он. – Я сомневаюсь. – Он развернул ее руку и стал поглаживать большим пальцем ее ладонь. – Ты даже не представляешь, с какой радостью я подчинялся бы команде из этой татуировки.
Тесс стало жарко от его фантазии. Она высвободила руку, зная, что они оба насладились бы тем, как он подчиняется этой команде прямо в этом автомобиле, стоящем на обочине.
– Ты опоздал, Грейстоун, – заявила она, решив разрядить атмосферу. – Времена моего бунтарства прошли.
– Не будь так в этом уверена. – Он рассмеялся. – Так что же сделал твой старик? Не говори мне, что он узнал о татуировке!
На глаза Тесс навернулись жгучие слезы, когда она посмотрела на океан. Солнце садилось, окрашивая горизонт в оранжевый цвет.