— Пошли к Старшине. Там разберёмся.
Старшина занимал самую большую комнату во всём Отделе, впрочем, добрую её половину загромождал шкаф со стеклянными дверцами, за которыми виднелись горы картонных папок.
— С прибытием, — ядовито сказал он. — Полюбуйся на своего стажёра, Философ. Он уже с Герцогом подрался.
— Странно, — заметил мой наставник. — Так быстро. Я, прибыв в Отдел, подрался с Герцогом только на третий день.
— Ты мне тут демагогию не разводи! Имей в виду, Философ, это твой прокол. А вы, двое, объяснительные мне на стол!
Мы с Герцогом переглянулись.
— Ну чего гляделками хлопаете?! — рассердился Старшина. — Берите листы, ручки и пишите!
— Ничего мы писать не будем, — ответил я.
— Что?! Ты сколько прослужил, молодой?!
— Сколько бы не прослужил, а объясняться мне не в чем.
Старшина обалдело уставился на меня. Морщины на его лбу говорили об усиленной работе мысли.
— Слушай, а тебя Герцог не запугивал? — поинтересовался он.
— Этого запугаешь, как же, — хмыкнул Герцог.
— Пишите объяснительные, — потребовал Старшина.
Мы промолчали. Старшина посмотрел на нас и принялся орать, визжать, верещать, рычать, шипеть и вообще, всячески выражать своё недовольство. Никаких объяснительных мы так и не написали и в итоге были отпущены со страшными угрозами и проклятиями.
— Дать бы ему разок промеж рогов, — мечтательно сказал Герцог, выйдя в коридор.
— Дай, — предложил Философ.
— Субординация не позволяет.
— Люди добрые, это определённо нужно спрыснуть, — вмешался я.
— Дельная мысль, — воодушевился Герцог. — Я и сам об этом подумывал.
— Давайте без меня, — предложил Философ. — Я, в конце концов, хочу книгу дочитать. Герцог, покажи ему всё, что надо.
— Это можно. Пошли, молодой.
Философ удалился к себе, а мы вышли из общежития Отдела. По дороге Герцог объяснил мне, что черти умеют улавливать спиртовые пары и сигаретный дым, а потом продают. Он как раз искал такого чёрта; вскоре его поиски увенчались успехом.
Мы спрятались за каким-то облупленным зданием, там торговец показал нам свой товар. Его было много: на сигаретных пачках маркером были выведены единички, на пол-литровых бутылках с самогоном — тройки, а на водочных пятёрки.
— В какой валюте он всё это продаёт? — тихо спросил я Герцога.
— В богохульствах, — ответил тот.
— Да? А нам ничего за это не будет?
— В Чёрный Список занесут, — равнодушно ответил Герцог.
— Понятно. Знаешь, Герцог, я не то, чтобы боялся, но начинать службу подобным образом… Небось, Священник и Философ в этом самом Чёрном Списке не фигурируют.
— Совершенно верно, — подтвердил Герцог. — Зато они фигурируют в Чёрном Списке Чёрного Списка под номером один и два, не помню точно, кто под каким. Уже оттуда самых отличившихся волокут на какую-то там комиссию. Ты не беспокойся, Чёрный Список фактически дублирует списки Отде-ла, тебя только и не хватает.