— Не лезь, Герцог сам напросился.
Некоторое время мы с моим противником яростно молотили друг друга, без какого-то ни было перевеса одной из сторон. Но тут появился Старшина и вклинился между нами.
— Молодой, не с того службу начинаешь, — заметил он. — А тебе, Герцог, не мешает быть умнее. Ты вообще чего сюда припёрся?
— Вызвали с группой, — ответил тот, осторожно ощупывая лицо.
— Ну так отправляйся по вызову!
— Вперёд! — распорядился Герцог, и группа двинулась за ним.
* * *
Когда они вернулись, я уже готов был выть от тоски. Все разошлись по комнатам, а Герцог подрулил ко мне.
— Слышь, — сказал он. — Нас с тобой придётся объяснительную писать Старшине.
— Вместе?
— По отдельности. Чего напишем?
— Правду, — ответил я. — А как же иначе? Напишем, что я прохожу стажировку, а ты демонстрировал мне приёмы рукопашного боя.
Герцог взглянул на меня искоса.
— Что ж, правду, так правду.
С тем он и ушёл к себе.
Зазвонил телефон.
— Дежурный по Отделу, — сказал я в трубку.
— Это апостол Пётр. Молодой человек, вы ведь ещё не отстажировались, не сдали зачёты. По какому праву вас поставили в наряд?
Насчёт прав Старшина меня не просветил. Я решил помалкивать.
На том конце провода послышался вздох, после чего апостол сказал:
— Позовите Старшину. И поскорее, пожалуйста.
Я положил трубку на стол, вышел в коридор и заорал:
— Старшина!!!
Поскольку тот сразу не вышел, зов пришлось повторить ещё раз. Старшина появился из своего номера ужасно недовольный.
— Чего верещишь? — спросил он.
— Апостол Пётр на проводе.
Недовольство Старшины словно рукой сняло. Он помчался к моему посту и схватил трубку.
Разговор получился, как бы это выразиться… скажем так, несколько односторонним. Продолжался он довольно долго, причём со стороны Старшины прозвучало только две предельно лаконичные фразы:
— Да я ж ничего такого…
И:
— Понял.
Положив трубку на рычаг, Старшина сказал:
— Иди отсюда. Стажируйся, сдавай зачёты.
Я пожал плечами, собрал свои бумаги и отправился к Философу.
* * *
Наша беседа выглядела следующим образом: Философ выдавал длинные монологи, а я вставлял короткие замечания. На огонёк заглянул Герцог.
— Молодой, так ты не имеешь ко мне претензий? — уточнил он.
— Нет, я же сказал.
— Тогда мой тебе совет: не пиши никаких объяснительных. Это совершенно ни к чему.
— Объяснительная — суть документ, — вмешался Философ. — А документ надо отработать, сделать выводы, провести мероприятия и доложить начальству о том, что все уже наказаны. Могу ли я узнать, в чём дело?
— А этот не говорил? — спросил Герцог, кивнув на меня.
— Нет.
Герцог как-то странно глянул на меня и ответил: