ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА МОЛОДОГО
— Где шляешься? — хмуро спросил несколько протрезвевший Учитель, стрельнув глазами в мою страшно смущённую спутницу. — Я тут пашу за тебя. Отправил по вызовам Берсерка с Когтем и группу Ария. С тебя бутылка.
— Возьми в спортзале, — великодушно позволил я. — Побудь ещё минутку здесь, я только отведу даму в апартаменты и сразу же тебя сменю.
Учитель согласно кивнул. Я отвёл девушку в нашу комнату, и там она сделала последнюю попытку сам не знаю к чему:
— А как это будет выглядеть со стороны? Что скажут люди?
— Это кто люди? Это в Отделе люди? Плевал я на них. Мы должны быть вместе, понимаешь?
— Понимаю.
— Вот и договорились. Ты пока осваивайся, а я отпущу Учителя. Вернусь, когда меня сменят.
Но не успел я ещё дойти до двери, как в мою комнату без стука ворвался Старшина.
— Молодой! Это что ещё за…
— Старшина! — оборвал я его. — Пару слов для прессы! Должен предупредить: я её люблю! А теперь говори.
Из Старшины словно разом выпустили воздух.
— Молодой, но ведь так не принято, — проблеял он.
— Но и не запрещено.
— Молодой, не прикидывайся идиотом.
— Не ругайтесь, я ухожу, — сказала моя девочка, но осуществить своё намерение ей не удалось, ибо на пороге она была мной перехвачена.
Старшина смотрел на нас не грозно, а скорее даже жалобно.
— Ведь это не запрещено, — повторил я. — Пожалуйста, Старшина, не разлучай нас. Я буду вечным твоим должником.
— Да не надо мне от тебя ничего, — со вздохом ответил Старшина. — Ладно, на дежурство уже не иди, сейчас найду кого-то. Но ты даже не представляешь себе, какой прецедент создаёшь. ***
Насчёт прецедента он оказался прав на все сто. Уже на следующий день каждый желающий мог наблюдать в комнате Ирокеза маленькую, смуглую скво с длинными, чёрными волосами; у Философа поселилась высокая блондинка, тоже озабоченная поисками смысла жизни; и даже Красный нашёл себе комиссаршу.
А ещё через день Старшина собрал весь Отдел в спортзале.
— Значит так, — сказал он. — Ничего не поделаешь, будем жить по-новому. Девушек никому не обижать. И ещё: наши земные имена тут ничего не значат; некоторые прожили по две-три жизни, каждый раз прозываясь иначе, другие тут больше тысячи лет и ничего о себе там, внизу, не помнят. Во избежание путаницы поступим так: у Ирокеза будет Ирокезка, у Учителя — Учительница, у Философа — Философиня… Философиха… Фило… ладно, там разберёмся. У молодого до принятия им нормального позывного — молодая. А теперь — прошу любить и жаловать.