– Ходить-то мы умеем, а вот скакать как лошаки по развалинам – не приучены. По руинам надо ходить сторожко, осматриваясь и прислушиваясь, а не несясь как ошпаренные. Руины – они такие, тут ежели не сторожко – голову потерять можно запросто. – В голосе мужика явно чувствовалось неодобрение.
– Если так топать, то, конечно, ничего не услышишь, – усмехнулся «руигат», доставая из небольшого бокса на левом бедре какой-то совсем тонкий цилиндрик синего цвета, после чего кивнул лежащему: – Хватит скулить – снимай башмак.
Когда травмированный, поскуливая, разулся, «руигат» ловко ткнул цилиндриком прямо в начавший опухать подъем ноги, после чего повернулся в сторону дюжего и произнес:
– А если двигаться так, как ты говоришь, то никуда не успеешь. – После чего поднялся на ноги и приказал: – Значит так, нашему болезному надо минут двадцать, чтобы его нога пришла в более-менее нормальное состояние, поэтому на это время – привал. Можете попить и отойти оправиться. И вот еще что… – Он выудил откуда-то небольшой прозрачный блистер с несколькими синими пилюлями и швырнул в сторону мужика. – Принимать каждый по одной таблетке.
– А что это? – настороженно поинтересовался еще один из команды.
– Комбокомплекс из витаминов, микроэлеметов и адаптаторов. Вы за сегодня получите такую нагрузку, которая до этого у вас случалась нечасто. – Он на мгновение задумался, хмыкнул, а потом продолжил: – А возможно, и никогда. Но там, куда мы придем, подобная нагрузка будет считаться легкой разминкой. Так вот, чтобы вы сразу не сдохли, воспользуемся сегодняшним перенапряжением хотя бы нескольких групп ваших мышц для того, чтобы вас хоть чуть-чуть подкачать. Но без медикаментозной поддержки вы в этом случае завтра еле ходить будете. А это поможет.
Следующие несколько часов Смач запомнил плохо. Впрочем, и запоминать там было особенно нечего. Они бежали и шли, шли и бежали, а потом снова бежали и шли…
До места, где должна была начаться их новая жизнь, Смач со товарищи добрались только на восьмой день пути. Причем до самого последнего момента ничто не предвещало того, что их путешествие близится к концу. То есть почти до вечера они все так же бежали и шли, шли и бежали. Как обычно через час после полудня остановились на короткий привал, во время которого получили по ставшей уже привычной синенькой таблетке, а затем вполне себе обыденно втянулись во все тот же ритм – пятнадцать минут бег, пятнадцать – ходьба. Ну, со всякими подлянами, которые этот сволочной «руигат», прости Небесные за худые слова, время от времени им устраивал: то потащит напрямик через ноголомные завалы, то вброд через ручей глубиной по пояс, то заведет в какой-то жуткий лабиринт, выбираться из которого можно, только штурмуя верхушки стен обрушенных зданий… Ну и так далее. Так что когда их лидер свернул к какому-то засыпанному обломками, гнутой арматурой и другим строительным мусором оврагу и дал команду «Шагом», никто особенно не насторожился. Так, понимающе переглянулись. Мол, опять какую подляну затевает, типа тех, что уже были. И ведь не только подляны устраивает, паскуда, а еще и ржет! Мол, привыкайте, это все еще цветочки по сравнению с тем, что вас ждет впереди. Смач даже начал подумывать насчет того, чтобы плюнуть на все свои мечты и желания да и двинуться куда глаза глядят. Возвращаться в Писонды он не собирался. Зачем? Горбатиться на бандитов? Не такой он дурак. А никого из близких у него там не осталось. Если только Мисуль… но она уж точно не пропадет. К тому же хоть Мисуль и была с детства его самой близкой подружкой и, более того, уже как года три-четыре начала всем демонстрировать, что у нее имеются на Смача вполне определенные, матримониальные планы, сам он, наоборот, собирался сделать все для того, чтобы не попасть в ее цепкие ручки. Не надо нам такого! Это ж никакой жизни не будет. Ни с друзьями посидеть, ни рыбку половить! Если уж она с родным отцом так лается, чего тогда мужу ожидать?.. Но все-таки удержался от побега. Решил, что стоит подождать и посмотреть, как оно там на месте будет.