– Нет. Не пожелал ли ты навестить племянницу Бораз-Гейл, эту милашку Пондокву! То-то у нее глазки блестели так маслено на прошлом балу – куда вы с ней исчезли на втором танце третьего акта? И какой акт вас занял на целых двадцать минут? Кстати, ты что-то долго с ней управлялся, а? Вино? Или просто снадобье? Обычно ты более быстр.
– Ой, милая, имей совесть! Такие подробности… я же не расспрашиваю тебя о твоих приключениях! Нет, не надо говорить, что с удовольствием мне расскажешь! Это уже извращение какое-то! Попробуй этого… узнаешь фаленское? Этот виноградник растет на склоне горы, и за сезон там выжимают всего десять бочонков. И все наши! К столу короля! Если только часть вина не украли мои добрые друзья, мои верные подданные. За ними глаз да глаз нужен…
* * *
Адрус лежал на прямоугольной скале, похожей на жертвенный камень. Он был полностью обнажен, а вокруг стояла толпа людей – мужчины в кремовых костюмах, и все – с лицами короля. У каждого в руках был молот – небольшой, но тяжелый, достаточного веса, чтобы вбить в грудь прикованного к камню человека стальной штырь, заканчивающийся изображением головы короля. Острый, как игла, штырь, твердый, как стальной наконечник копья тяжелого латника, но все-таки золотой – у королей не бывает других, золото – символ королевской власти и основа ее. Молот тоже был золотым. Трон без золота – все равно как мужчина без своих мужских причиндалов – вид есть, а дела нет.
Адрус попытался дернуться, оторвать руки и ноги от гладкой холодной плиты, но его будто приклеили – это была магия, это было снадобье, могучее, такое же сильное, как и то, что применяли в Школе Псов. А может быть, даже сильнее. Тот обряд с годами все-таки слабел, этот… этот – неизвестно.
Первый из «королей» с размаху вонзил золотой штырь в грудь Адрусу, боль пронзила тело – все тело, с пяток до макушки, шипучая, горячая, как пламя! Штырь ударился в камень, войдя в худое жилистое тело лишь наполовину, и тогда «король» ударил по изображению своей головы молотом – раз, два, три!
Штырь вошел в камень, будто в плотное дерево, пришпилив жертву, прибив человека к «жертвеннику», как гвоздь прибивает к лаге половую доску. Адрус не мог дышать, не мог двигаться, ему осталась лишь боль, а еще – понимание, что он проиграл! Это заклинание было слишком сильным! Слишком могучим, таким, что он с ним не может справиться!
И тогда Адрус приготовился к смерти. Лучше умереть, чем жить рабом! Никогда, никогда больше он не будет рабом! Даже тогда, когда телом он был рабом, душа его всегда была свободна! Эти же люди хотят отобрать у него душу!