Замыкал процессию караван пажей. Золотоволосые мальчики в бархатных куртках, плащах и шортах буфами несли церемониальные подушечки, ларцы, подносы и сундуки с дарами от своих господ.
Мадам Лилит поднялась на помост, исчезнув из нашего поля зрения. То же сделали и остальные. С потолка посыпался песок, в щелях над головой замелькали ноги.
На дорожку вышел глашатай и зычно гаркнул в молчаливую толпу:
— Тишина!
Какой-то малыш выплюнул бесконечный леденец и разревелся, орхипеты испуганно сменили цвет на светло-коричневый. Жмутс выпучил глаза, так что выскочил монокль, и зашипел на сотрудников, которым не посчастливилось оказаться поблизости. Эльфы бросились исправлять ситуацию, но все, что они могли, это растерянно мять лепестки и распылять подкормку.
Удовлетворившись результатом, глашатай повернулся к стоящим на помосте и поклонился. Над площадью разнесся чистый хорошо поставленный голосок мадам Лилит.
— Жители и гости столицы, сегодня мы имеем честь принимать послов от дружественных держав, которые приехали засвидетельствовать почтение новому правителю Затерянного королевства. Этот день запомнится, как…
— Наинуднейший, если каждый из них заготовил официальную речь. — По ковровой дорожке уверенно шагал Марсий, безо всякой свиты.
Наверху зашевелились послы. Мы находились достаточно близко, чтобы расслышать сдавленные шепотки:
— Фосмутительно!
— Мальшишка…
Я представила лицо мадам Лилит: недовольное, оттого что ее речь прервали, и в то же время полное скрытого торжества, ведь король снова продемонстрировал неуважение, не только к подданным, но и к важным гостям, тем самым подогрев недовольство.
Пренебрег Марсий и еще одной традицией — не надел праздничный мундир. Его костюм был оскорбительно прост и в то же время эффектен: король ограничился черным камзолом, слегка тронутым позументом. О голенище сапога хлопала шпага. Перчатки он не надел, и кисти рук поблескивали на солнце, перемигиваясь с тонким обручем короны, которую изготовили специально по его заказу. Я вспомнила предыдущую, стекавшую с его пальцев сусальным золотом в памятное утро после вечеринки в Шаказавре, и признала, что вкус у Марсия лучше, чем у его отца.
Рядом шевельнулась Уинни. Едва ли сознавая, что делает, гоблинша придвинулась к решетке, не сводя глаз с юного короля. Я ее понимала: подтянутый, стремительный и непредсказуемый, Марсий был похож на спрятанный в рукаве стилет и до невозможного хорош.
Он остановился и медленно повернулся, оглядывая притихшую площадь:
— Праздники ведь нужны для того, чтобы веселиться, верно?