В какой-то момент мой страх исчез. Когда мужчины становятся сентиментальными и рассказывают о своих мечтах, я начинаю их презирать. Димитриос показался мне смешным: сидел в модной одежде, смотрел мне в глаза… И я рассмеялась.
Он всегда был бледен, но в тот момент вся кровь отхлынула от его лица. Меня вдруг охватил ужас: я решила, что он меня убьет. В руке он держал бокал, потом медленно его поднял и разбил о край стола. Я завизжала. Димитриос остановился и уронил бокал на пол. Сказал, что глупо на меня злиться. Но я знала, что его остановило: с порезанным лицом я была бы бесполезна.
После того случая мы виделись редко. Он часто уезжал из Софии на несколько дней подряд. Куда едет, не рассказывал, а я и не спрашивала. Но знала, что он заводит влиятельных друзей. Однажды, когда возникли проблемы с документами, Димитриос со смехом заверил, что все будет нормально, потому что полиция не посмеет его тронуть.
Как-то утром он пришел ко мне сильно взволнованный. Я никогда не видела его таким небритым и нервным. Он взял меня за руки и сказал: я должна всем говорить, что последние три дня он провел со мной. А потом пошел спать в мою комнату.
Никто о нем не спрашивал, однако я прочла в газете, что в Хаскове было совершено покушение на Стамболийского, и догадалась, где пропадал Димитриос. Я испугалась. Один мой старый друг, которого я знала еще до Димитриоса, хотел купить мне квартиру. После разговора с Димитриосом я согласилась принять эту квартиру.
Дав согласие, я сама перепугалась и в тот же вечер рассказала об этом Димитриосу. Я ожидала, что он рассердится, но он принял новость довольно спокойно и сказал, что для меня так даже лучше. Я никогда не могла читать его мысли. А он всегда выглядел одинаково: как врач, который делает вам больно. Я набралась смелости и напомнила, что у нас остались неразрешенные вопросы. Он пообещал встретиться со мной через три дня и отдать все деньги, которые должен.
Превеза замолчала и, робко улыбнувшись, перевела взгляд с Латимера на Марукакиса. Казалось, она старалась защититься этой улыбкой. Потом еле заметно пожала плечами.
— Вы не понимаете, почему я поверила Димитриосу, думаете, что повела себя как дура… Он меня пугал. И если бы я ему не поверила, то снова пришел бы страх. Все мужчины могут быть опасны. Как опасны прирученные животные в цирке. Но к Димитриосу это не относится. Он только внешне выглядел прирученным. Заглядывая в его карие глаза, вы понимали, что у него нет ни одного из чувств, которые делают обычных мужчин мягкими, что он всегда опасен. Я доверяла ему потому, что у меня не оставалось иного выбора. Но как же я его ненавидела!