В это время к Терезе подошел дворецкий и сказал, что можно приглашать гостей к столу.
Я слышал, как миссис Шлегель сказала:
— Как говорят в рекламе кока-колы, нельзя превзойти подлинную вещь, миссис Фоксуэлл. — Она засмеялась, слуги открыли двери в столовую и зажгли свечи.
Выходной костюм темно-синего цвета с воротником, отороченным тесьмой, выгодно подчеркивал атлетическую фигуру Шлегеля. Миссис Фоксуэлл была не единственной женщиной, отметившей привлекательность гостя. За обедом Мэрджори села рядом с ним и ловила каждое слово. Я знал, что мои ужасные истории о Шлегеле теперь завоюют мало симпатий.
Свечей на столе было достаточно для того, чтобы столовое серебро сверкало, а женщины выглядели красиво, чтобы Шлегель мог отделить кусочки трюфелей от яйца и сложить их на край тарелки как трофеи.
На столе еще стоял полный графин вина, когда женщины были удалены из-за стола. Мужчины наполнили свои бокалы и придвинулись ближе к Ферди. Я знал из всех. По крайней мере их имена. Алленбай — молодой профессор новейшей истории из Кембриджа, на нем была кружевная вечерняя рубашка и вельветовый галстук. У него бледная кожа и идеальный цвет лица. Все свои серьезные высказывания Алленбай предварял словами: «Конечно, я не настолько верю в капитализм…»
— Коммунизм — это опиум для интеллектуалов, — сообщил нам мистер Флинн своим мягким голосом с акцентом графства Корк. — Выращенный, переработанный и экспортируемый из СССР.
Флинны строили клавесины в отремонтированном доме шропширского священника. Здесь был и молчаливый мистер Доулиш, смотревший на меня стальным хищным взглядом, с которым я однажды уже познакомился. Доулиш — высокопоставленный гражданский чиновник, который никогда не допивает свое вино.
Элегантный доктор Эйшельбергер после написания научной статьи «Физика водяных пластов и изменение температур в северных широтах» поймал на литературном поприще если не славу, то фортуну. Все его последующие научные работы были напечатаны, засекречены и отосланы в управление разработки подводных вооружений Министерства ВМС США.
И, наконец, присутствовал почетный гость: горлопан Бен Толивер, член Парламента, бизнесмен и любитель хорошо пожить.
Его низкий голос, волнистые волосы, пронизывающие голубые глаза и хорошо сидящий пояс завоевали Толиверу ведущую роль в британской политике конца 50-х — начала 60-х. Наподобие очень многих амбициозных британских политиков, он использовал лозунги Джона Ф. Кеннеди как пропуск в двадцатый век, выражая веру и в технологии, и в молодежь. Толивер давно понял, что современные банальности плюс дни без особых новостей дают возможность попасть на первые страницы газет. Толивер был доступен любой программе от «Любые вопросы» до «Джаз во время сна». А если его нет дома, кто-нибудь передаст вам номер телефона, по которому Толивера можно найти, и не беспокойтесь о лаке для волос: у него всегда найдется баллончик в портфеле.