Тут подбежал Ёсияма и прокричал мне в ухо:
– Мы поймали того ублюдка, который ударил Кадзуо.
В полутемном общественном туалете находился бритоголовый охранник, над которым стоял полуголый хиппи-полукровка и держал его руки заломленными за спину, а другой тип прочно связывал его кожаной веревкой. Стены были измалеваны граффити, а запах мочи ударил мне в нос. Вокруг разбитого окна жужжали мухи.
Когда охранник задергался и начал сучить ногами по полу, Ёсияма ткнул его локтем в живот.
– Стой на стреме! – сказал он, обращаясь ко мне.
Ёсияма еще раз глубоко вонзил локоть в живот охранника, отчего того вырвало. Из уголков его рта на шею начала капать желтая жидкость, которая запачкала его футболку с Микки Маусом. Глаза его были плотно закрыты, и он изо всех сил старался преодолеть боль. Его продолжало тошнить так, что он заблевал себе брюки. Мускулистый хиппи сказал Ёсияма:
– Дай-ка мне его на минутку.
Он встал перед стонущим охранником и влепил ему ладонью по влажному лицу. От этого удара голова охранника неестественно запрокинулась, казалось, может отвалиться. Изо рта пошла кровь, и я решил, что ему выбили зуб. Парень потерял сознание и ничком рухнул на пол. Хиппи был либо в доску пьяным, либо обдолбанным. Его красные глаза сверкали, и когда Ёсияма попытался его оттащить, тот отшвырнул его, после чего сломал охраннику левую руку. Раздался сухой треск, напоминающий звук ломающейся палки. Охранник застонал и раскрыл глаза, которые расширились при виде беспомощно болтающейся руки. Лежа на полу, он медленно перевернулся раз, потом второй. Хиппи вытер руки носовым платком, потом запихнул окровавленный платок в рот стонущего парня. Сквозь бренчание звучащей у меня в ушах гитары мне даже издалека было слышно, как блюет охранник. После того как Ёсияма и его дружки удалились, он перестал кататься по полу и попытался ползти, опираясь на правую руку.
– Эй, Рю, мы уходим!
От размазанной и продолжающей сочиться крови нижняя половина его лица превратилась в черную маску. Вены на лбу набухли, когда он пытался приподняться на локтях. Вероятно испытывая новый приступ боли, он что-то пробормотал и рухнул набок; ноги у него дрожали. Его заблеванное брюхо вздымалось и опускалось.
* * *
Внутри вагона все блестело. От шума поезда и запаха спиртного меня мутило. Ёсияма под «Ниброль» бродил по вагону с красными глазами, а Моко сидела возле двери на полу. На станции мы все раздавили по паре таблеток «Ниброль». Я стоял рядом с Моко, держась за стойку. Ёсияма схватился за грудь и блеванул, после чего равнодушно наблюдал, как другие пассажиры поспешно выбираются из вагона. Над нами витал кисловатый запах. Ёсияма вытер рот газетой, которую нашел в корзине над сиденьями. От вибрации поезда блевотина расползалась по полу. На остановках в наш вагон больше никто не заходил.