Том 4. Черный карлик ; Пуритане (Скотт)

«Скотс Мэгезин», том 80, стр.. 207. (Прим. автора.)

Помнится, Дэвид особенно жаждал раздобыть книгу, которую он назвал, кажется, «Письма великосветским дамам» и о которой он отзывался как о лучшем из зсех прочитанных им произведений; однако в библиотеке доктора Фергюсона этого труда не оказалось. (Прим. автора.)

Здесь и ниже мы печатаем курсивом те немногие слова, которыми почтенный редактор, мистер Джедедия Клейшботэм, дополнил текст своего покойного друга мистера Петтисона. Мы должны раз и навсегда оговорить, что сей ученый джентльмен позволял себе подобную вольность, по-видимому, только в местах, касавшихся его собственной особы; а уж кому, как не ему, знать, в каком стиле следует описывать его личность и его поступки. (Прим. автора.)

Стихотворные переводы, кроме особо оговоренных, выполнены Л. Хвостенко.

Ныне почти забытый, Черный Карлик некогда наводил страх на жителей пограничных долин, где он считался виновником всех бедствий, случавшихся там с овцами и коровами. Доктор Лейден, который широко пользовался его образом в своей балладе «Килдарский конек», говорит о нем в следующих словах: «Это был эльф самого зловредного рода, истинный северный Дюэргар». Лучшие и наиболее достоверные сведения об этом опасном и таинственном существе были сообщены автору известным антикварием — Ричардом Сэртисом, эсквайром, владельцем поместья Мэйнсфорт и автором «Истории Дарэмского епископства».

Согласно сообщенному им преданию, заслуживающему всяческого доверия, два молодых охотника из Нортумберленда однажды углубились далеко в вересковые горы на границе Камберленда. Решив отдохнуть и подкрепиться, они сделали привал на берегу ручья, в уединенной маленькой лощине. Когда они поели, один из них прилег и уснул, а второй, не желая нарушать покой своего друга, тихонько выбрался из лощины с намерением осмотреть окрестности. Каково же было его удивление, когда он очутился лицом к лицу с существом, принадлежащим, казалось, к иному миру — с уродливейшим из всех карликов на всем белом свете. Его голова была нормального человеческого размера и потому представляла особенно резкий контраст с маленьким туловищем, ибо ростом карлик был немного меньше четырех футов. Единственным ее убором был покров из длинных, взлохмаченных рыжеватых волос, по плотности напоминавших барсучью шкуру, а по оттенку — коричневато-красный цветок можжевельника. Руки и ноги его казались необычайно сильными, но отнюдь не уродливыми, разве что чрезмерно мускулистыми в сравнении с его крохотным ростом. Перепуганный охотник молча взирал на это жуткое видение, пока наконец маленькое существо не спросило, сердито нахмурившись, по какому праву он вторгается в эти горы и убивает их безобидных обитателей. Ошеломленный молодой человек попытался успокоить разгневанного карлика, предложив отдать ему всю подстреленную им дичь, как он сделал бы при встрече со вполне реальным земным владетельным лордом. Но его предложение только усугубило гнев карлика, который заявил, что он является владетелем этих гор и защитником всех диких животных, ищущих приюта в укромных уголках, и что всякая добыча, полученная ценой их гибели или страданий, мерзка и противна ему. Охотник всячески выражал сердитому эльфу свои извинения и, заверив его, что его проступок вызван лишь полным неведением и более не повторится, кое-как успокоил его. Тут гном стал более разговорчивым и сказал, что принадлежит к существам, стоящим где-то между ангелами и людьми. К этому он добавил совершенно неожиданное заявление о том, что надеется внести свою долю в искупление грехов рода Адамова. Он уговаривал охотника посетить его жилище, которое, по его словам, находилось рядом, и клялся, что не причинит ему вреда. Но в эту минуту послышался крик второго охотника, звавшего своего друга, и карлик, по-видимому не желавший, чтобы об его появлении стало известно кому-нибудь еще, и увидевший, что из лощины выходит второй охотник, мгновенно исчез.

Люди, имеющие в подобных делах некоторый опыт, единодушно утверждали, что если бы охотник, несмотря на клятвенные заверения гнома, последовал за ним, то он был бы или разорван на куски или заточен на многие годы в недрах какой-нибудь заколдованной горы.

Таково последнее и самое достоверное сообщение о появлении Черного Карлика. (Прим. автора.)

В Шотландии эпитет «мягкий» имеет по крайней мере два специфических значения: так, мягкая дорога — это путь по болоту или топи, а мягкая погода — мокрая, весьма дождливая погода. (Прим. автора.)

Потайным мхом называется кусок торфа, в котором, не угасая, но и не пожирая топлива, теплится огонь. (Прим. автора.)

Место, где расположен эшафот в этом древнем городке. На Каслхилл окончили свои счеты с жизнью многие собратья Уэстбернфлета по разбойничьему ремеслу. (Прим. автора.)

Тэрнерс-холмом зовется обширный луг, расположенный на самой границе двух королевств, как раз в том месте, где ручей, называемый Криссоп, впадает в реку Лиддел. В старые времена шотландцы часто превращали этот луг в арену, устраивая здесь состязания и турниры. (Прим. автора.)

Перевод С. Маршака.

Без имени (лат.)

В путь, галера! (франц.)

Дешево отделавшись (франц.).

Иначе (лат.).

Этот дом был взят штурмом капитаном Орчардом или Уркхартом, который был убит пулею во время атаки. (Прим. автора.)

Стихотворные переводы, кроме особо оговоренных, выполнены В. Давиденковой.

Примечание мистера Джедедии Клейшботэма: «Свидетельством того, что я свято исполнил свой долг по отношению к покойному и незабвенному другу, может служить красивый надгробный камень, воздвигнутый мною на этом месте за собственный счет с начертанными на нем именем и званием Питера Петтисона, датой его рождения и погребения, а также перечислением его достоинств, засвидетельствованных мною, его начальником и руководителем, — Д. К» (Прим. автора.)

Иаков VII, король шотландский, и он же Иаков II, король английский. — Д. К.(. (Прим. автора.)

Считаю необходимым уведомить читателя, что эта межа между соприкасающимися землями его милости владельца Гэн-дерклю и его милости владельца Гюздаба должна была представлять собою пограничный вал наподобие римского agger, или, скорее, murus, то есть стену из диких камней без связи, обложенную cespite viridi, или, говоря по-иному, дерном. Их милости действительно повздорили из-за ничтожного клочка заболоченной земли, расположенного близ небольшой заводи, именуемой Бедролс Бейлд; дело после многолетнего разбирательства местными судьями было переправлено затем в столичный город Лондон на рассмотрение коронного суда, где оно, так сказать, adhuc in pendente (и посейчас не закончено, — Лат.). — Д. К. (Прим. автора.)

Здесь мистер Петтисон мог бы добавить: и имущему также, ибо — благодарение моей счастливой звезде — с тех пор и великие мира сего не раз находили пристанище в моем скромном жилище. И пока у меня в доме жила служанка Доротти, девушка веселого нрава и приятной наружности, его милость владелец поместья Смекоу по дороге в столицу и на обратном пути благоволил предпочитать мою «Келью Пророка» даже спальне песочного цвета с кроватью под балдахином в трактире Уоллеса, а также осушать у меня чарку-другую, чтобы, как он говаривал в шутку, освоиться с новосельем, но в действительности, чтобы скоротать со мной вечерок. — Д. К.(. (Прим. автора.)

Духа товарищества (франц.).

Золотое войско (франц.).

Стрелка (франц.).

Бывший (франц).

Сообщение об этом убийстве можно найти во всех хрониках того времени. Более подробные сведения содержатся в рассказе одного из участников этого события, Джеймса Рассела, помещенном в приложении к «History of the Church of Scotland» («Истории шотландской церкви») Керктона, изданной Чарльзом Керкпатриком Шарпом, эсквайром» Эдинбург, 1817. (Прим. автора.)

Речь идет о некоем Керкмайкле, шерифе-депутате графства Файф, который всячески преследовал нонконформистов. Он охотился на болоте, но, случайно узнав, что его разыскивают с целью убить, возвратился домой и тем избежал предназначавшейся ему участи, обрушившейся на его покровителя архиепископа. (Прим. автора.)

Один слуга, наговорив кучу дерзостей своему господину, получил приказание немедленно получить расчет. «Уж конечно, я не сделаю этого, — сказал он. — Если вашей чести неведомо, что она располагает хорошим слугой, то я зато знаю, насколько хорош мой господин, и отсюда никуда не уйду». Во втором случае, похожем на этот, господин сказал: «Джон, нам с вами больше не спать под одним кровом», на что Джон ответил с прелестной наивностью: «Но у какого дьявола собирается ваша честь поселиться?» (Прим. автора.)

Военная музыка никогда не играет ночью. Но кто поручится, что она не играла по ночам и во времена Карла II? Пока я доподлинно не выясню этого, литавры у меня все же будут греметь, так как это. придает живописность ночному маршу« (Прим. автора.)

Возможно, что речь идет о чем-то вроде амбарных веялок, употребляемых теперь для провеивания зерна, которые, однако, появились в их нынешнем виде не ранее 1730 года. При своем появлении они были враждебно встречены наиболее ревностными сектантами, рассуждавшими так же, как наша славная Моз. (Прим. автора.)

Игра слов. Enormity — по-английски «гнусность».

Это было правило хорошего тона. (Прим. автора.)

Исключительно (франц.).

Добрый товарищ (искаженное испанское bueno camarada).

Телохранителя (итал.).

В те времена было в обычае не открывать лица в общественных местах или в смешанном обществе. В Англии, где плед не был в ходу, знатные дамы пользовались с этой целью полумаскою, тогда как щеголи закидывали за правое плечо полу своего плаща так, чтобы прикрыть нижнюю часть лица. Об этом неоднократно упоминает в своем дневнике Пипс. (Прим. автора.)

Замок Тиллитудлем — плод фантазии автора; впрочем, развалины замка Кренсена, на берегу Нисена, приблизительно в трех милях от его слияния с Клайдом, напомнят читателю описания, которые он встретит в романе. (Примь автора.)

Пощады! (франц.).

Легкий завтрак (франц.).

«Наказанию суровому и тяжелому» (франц.).

Не забывающий (лат.).

Эти ссоры и споры, которые дробили и без того небольшое войско повстанцев, проистекали главным образом из разногласий по вопросу о том, следует ли считаться с интересами короля и признавать королевскую власть или нет, а также, должны ли те, кто взялся за оружие, удовольствоваться свободным исповеданием своей веры или настаивать на восстановлении совета старейшин в качестве верховной церковной власти, стоящей над всеми другими религиозными толками. Несколько мелких землевладельцев, примкнувших к восстанию вместе с наиболее благоразумными из духовенства, считали необходимым ограничить свои требования и добиваться возможного. Однако тех, кто ставил себе эти умеренные и разумные цели, наиболее ревностные фанатики окрестили эрастианскою партией, то есть людьми, которые с готовностью подчинили бы церковь светским властям; на этом основании они называли их также «западнею в Массифе н сетью, раскинутой на Фаворе». См.: «Life of sir Robert Hamilton» («Жизнь сэра Роберта Гамильтона») в «Scottish Worthies» («Пастыри шотландской церкви»), а также его рассказ о битве у Босуэл-бриджа. (Прим. автора.)

Камеронцы подвергались жестоким преследованиям, но это не научило их сострадательности. Как сообщает капитан Крайтн, они воздвигли в своем лагере огромную виселицу с несколькими крючками и сложили возле нее целую бухту новых канатов, чтобы вешать захваченных в плен роялистов. Гилд в своей «Веllum Bothuelliamim» («Босуэлская битва») дает подробное описание этого сооружения. (Прим, автора.)

Свидание наедине (франц.).

Это был девиз или боевой клич клана Мак-Фарленов. Так называлось озеро близ горловины Лох-Ломонда, в самом центре их давних владений на берегу этого, чудесного внутреннего моря. (Прим. автора.)

Этот эпизод и восклицание Берли заимствованы из хроник. (Прим. автора.)

Автор не осведомлен, говорили ли это о Клеверхаузе. Но о сэре Роберте Грирсоне из Лэгга, столь же беспощадном преследователе пресвитериан, рассказывали, будто вино в его кубке на глазах у всех превратилось в запекшуюся кровь. (Прим. автора.)

Дэвид Хэкстон из Рэтилета, раненный и взятый в плен в схватке при Эрсмоссе, в которой пал знаменитый Камерон, при въезде в Эдинбург, «по приказу Тайного совета, был встречен городскими властями у Речных ворот и посажен на непокрытый круп лошади лицом к хвосту. Трех других пленных вели прикованными к одному железному брусу. Так они шли по улице, причем голову мистера Камерона несли впереди них на алебарде». (Прим. автора.)

Передают, что генерал во время допроса ударил одного из пленных вигов эфесом своей шпаги, и притом так сильно, что у того хлынула из носу кровь. Этот бесчеловечный поступок был вызван якобы словами пленника, бросившего в лицо этому надменному старому воину, что он зверь из Московии, привыкший жарить живьем людей. Дэлзэл долгое время находился на русской службе, которая в то время отнюдь не была школой гуманности. (Прим. автора.).

Так ответил Джеймс Митчел, подвергнутый пытке шотландским сапогом за покушение на жизнь архиепископа Шарпа. (Прим. автора.)

Благоусмотрение совета, который решал, что делать с останками казненных по его приговору, было столь же варварским, как и все остальные его действия. Так, например, публично выставлялись надетые на пики головы проповедников, причем под головами подвязывались обрубленные руки, сложенные в жесте молитвы. Когда была выставлена в таком виде голова знаменитого Ричарда Камерона, кто-то из присутствовавших в толпе сказал, что он жил, молясь и проповедуя, и умер, молясь и сражаясь. (Прим. автора.)

По совместительству (лат.).

Август 1674 года. Клеверхауз отличился в этом деле и был произведен за него в капитаны. (Прим. автора.)

Ничего не знает об этом деле (лат.).

В природе (лат.).

Обманом зрения (лат.).

Чудодейственной воды (лат.), то есть водки.

 Злодейства этого человека, или, точнее, чудовища, упоминаются на одной из надгробных плит, приводить в порядок которые было наслаждением для Кладбищенского Старика. Я уже не помню, как звали убитого, но обстоятельства, при которых погиб этот мученик, настолько подействовали на мое детское воображение, что нижеследующий текст эпитафии, я в этом уверен, почти точно воспроизводит ее, хотя я не видел оригинала уже более сорока лет:

     В письмах Данди также неоднократно встречается имя капитана Инглиша, или Инглиса, командира одного из кавалерийских отрядов. (Прим. автора.)

 Благородный читатель! Я попросил моего почтенного друга Питера Праудфута, странствующего торговца, известного многим в стране честностью и порядочностью не менее, чем своими муслинами, батистами и мелким товаром, чтобы он достал мне при первой поездке в эти места точную копию упомянутой эпитафии. Согласно его сообщению, которому я не имею оснований не доверять, она звучит следующим образом:

                                   (Прим. автора.)

Более точным переводом этого заглавия могло бы быть «Давно усопшие».

К. Маркс и Ф, Энгельс. Сочинения, изд. 2-е, т. 8, стр. 120.