Я обернулся и нетерпеливо на него посмотрел.
– Я помогу, как смогу, – сказал он без какой-либо фальши. Для меня это значило намного больше чьих-нибудь крокодиловых слез, и я разжал наконец челюсти, которые так и держал стиснутыми с тех пор, как получил мрачные вести.
– Спасибо, – поблагодарил я. – Я позвоню тебе, когда разузнаю подробности. Как только будет время.
Брайан просто кивнул, и я вылез из его машины. Когда я подошел к крыльцу Деборы, он уже скрылся из виду. Удачно, потому что в эту секунду Дебора отворила дверь. Она стояла на пороге, сжимая кулаки, и, взглянув ей в лицо, я с удивлением обнаружил, что она плакала.
Дебора никогда не плачет. Никогда. В последний раз я видел ее в слезах, когда ей было восемь и она упала с дерева. Сломала запястье. С тех пор ее постоянно сковывала холодная сдержанность. Крепкий орешек. Почти что робот. Я знал, что чувства у нее есть, только она их никогда не показывает. Мне частенько казалось это забавным – что она чувствует, но скрывает, полная моя противоположность. Вот оно, наследие Гарри.
Я замер на крыльце в нескольких футах от нее, не зная, как поступить. Очевидно, Дебора тоже не знала, потому что сначала посмотрела на меня, затем отвернулась, снова посмотрела и зашла в дом, оставив дверь открытой в безмолвном приглашении. Я зашел следом и запер дверь на замок.
Дебора уже сидела на кухне за шатким столиком. Она сгорбилась над полупустой кофейной чашкой, будто искала в ней ответы. С минуту я так и стоял, наблюдая за ней, а она не поднимала взгляда. Тогда я принес стул и сел напротив нее. Посреди стола лежали какие-то бумаги, и я их узнал: то были подписанные мной документы об опекунстве. Но это уже не важно. Сейчас главное – дети.
– Как это случилось? – спросил я.
Даже мне самому показалось, что мои слова прозвучали обвинительно, но Дебз виновато кивнула.
– Я оставила их в детском саду, как всегда. Потом пошла на работу. И через полчаса в сад пришли они. Трое мужчин с пистолетами. Сказали: приведите Морганов, но никто ничего не сделал, поэтому одного из воспитателей застрелили. – Она на секунду подняла взгляд и снова его опустила. – Они забрали детей. Всех четверых. Бросили их в машину и уехали. – Дебз поникла еще сильнее. – Они забрали наших детей.
Ее голос казался почти мертвым, пустым, будто она уже сдалась. Я никогда не видел ее такой, и мне стало не по себе.
– Кто они? – спросил я.
Дебора нахмурилась, но взгляда не подняла.
– Люди с пистолетами, – уточнил я, – кто они? Хоть что-то о них известно?
Она пожала плечами.
– Латиносы. Грубый акцент. Двое низких, один высокий со светлыми волосами. Больше ничего не известно.