Но сегодня старушка Луна светит на меня своими нетерпеливыми лучами, как не светила никогда, убаюкивает, пока в плоть мою вонзается неумолимый нож. Песнь ее сегодня звучит по-другому. Другие ноты, другой припев. И новая улыбка – едва заметная, многозначительная.
Сегодня Луна совсем близко – ближе, чем когда-либо. Намного ближе. Вот она затягивает новый припев, но не подбадривает, как раньше, а сладко и мелодично зовет к себе: «Пойдем домой, дорогой Декстер! Пойдем домой…»
Но прекрасную серебряную песнь прерывает громкий вой – стальной рев, разрушающий ритм и сладость радушной песни. Он такой громкий, что даже я его отчетливо слышу. И вдруг узнаю: это гудок. Гудок моей лодки. И тут я радостно понимаю, что это значит: меня зовет Дебора – зовет прочь от серебристого мрака и хочет отвезти в другой мой дом…
Но нет. Не будет никакого дома, если я продолжу здесь стоять. Ведь яхта вот-вот взлетит на воздух – я не должен медлить, не должен вслушиваться в обманчивую песнь. Я пытаюсь выпрямиться и встать ровно, но не могу, и снова звучит гудок, но в голове моей громче прежнего раздается: ТИК-ТИК-ТИК! И я понимаю, что в любую секунду из трюма вырвется огненный шар и швырнет меня в воздух, и вокруг все потемнеет – навечно, а я к этому не готов. Даже несмотря на ласковый, почти материнский голос Луны, зовущей меня с небес.
Только не сейчас, еще не время. Не время Декстера. О нет.
И, собравшись с последними силами, я выпрямляюсь и, держась за перила, перекидываю через них одну ногу и смотрю вниз. Вот она, моя лодка, уже мягко покачивается на волнах неподалеку, хотя отсюда расстояние кажется огромным. Я вглядываюсь в полумрак. А вот и темная вода; в ее подернутой рябью поверхности криво отражается лунный свет.
Мне нужно просто спрыгнуть в воду, доплыть до своей лодки, и все будет хорошо. Время словно замедлилось. Я перекинул вторую ногу через перила и помахал Дебз, которая была, казалось, очень далеко. И я громко завопил, как болван, чтобы она плыла ко мне. Я знал, что она приплывет, ведь семья – самое важное на свете, и она это знает, точно-точно.
А потом я спрыгнул и упал… Ох, как же далеко вода! И какая она темная. Глубокая и темная…
А потом я увидел рваный силуэт насмешливой Луны, который сменился моим собственным силуэтом. Я вот-вот упаду на самого себя… Я падаю – беззвучно ударяюсь и разлетаюсь на миллионы ярко-красных кусочков лунного света, которые охватывают своим мраком все мое существо…
…Я падаю сквозь слои тьмы и света, пока прохладный серебристый свет не исчезает совсем. На смену ему приходит мрак, с его приятным и прохладным спокойствием. Я поднимаю голову и вижу черноту, которая уносит меня к темной стороне Луны; я падаю, кружусь во мраке и тишине, а потом поднимаюсь – вверх-вверх-вверх – и чувствую, что снова оказался дома. А после – падаю в прекрасной черной тишине, в объятия радушной Темной мамочки Луны – ну наконец и