Несколько долгих секунд я просто разглядывал буквы, пока меня не озарила дурацкая мысль: «Но я ведь взрослый!» Потом серое вещество очухалось и предположило, что какой-то взмыленный бюрократ просто перепутал бумаги и по ошибке положил ко мне в папку чужие документы. Какая глупая, смешная ошибка! Уверен, что однажды буду с улыбкой о ней вспоминать, если, конечно, останусь жив.
Я поднял было оскорбительный документ, намереваясь бросить его в ближайшую мусорку, как глаз мой вдруг зацепился за слово «ЭСТОР». Я замер, разглядывая страницу. Потом поймал в тексте другие знакомые слова: «МОРГАН», «КОДИ МОРГАН» и «ЛИЛИ-ЭНН МОРГАН». Тут я сообразил, что имена трех моих детей никак не могут быть совпадением, и положил документ перед собой на стол.
Изучив несколько страниц громоздкого юридического текста, я понял, что субъект Декстер Морган, обвиняемый в совершении противоправных деяний, теперь де-факто и де-юре не может являться опекуном вышеупомянутых несовершеннолетних детей. Вследствие этого обязанности опекуна несовершеннолетних берет на себя субъект Дебора Морган, которая торжественно клянется добросовестно и в полной мере исполнять возлагаемые на нее обязательства… и так далее и тому подобное. Слов было очень много, и не все они были столь понятны, но суть их была в том, что я передаю свое опекунство над Коди, Эстор и Лили-Энн Деборе и нарекаю ее их новоиспеченной мамочкой, что в документах обозначалось словами mater familius.
По моему скромному мнению, я в тот момент держался молодцом, не моргал и не пялился, чем грешил в последнее время. Я вспомнил, что в свой первый и последний визит в изолятор Дебора попросила меня подписать бумаги об опекунстве над детьми. По одной только этой причине она преодолела свой рвотный рефлекс и пришла со мной повидаться. Теперь обстоятельства изменились. Я уже не в тюрьме, хотя мои шансы оказаться там вновь крайне высоки (если, конечно, кровожадные наркоторговцы не доберутся до меня раньше). Пускай так, но разве мне этого хочется? Полностью лишиться своих родительских прав и привилегий?
Первой реакцией было обиженное «НЕТ!». Дети мои, и никто не имеет права у меня их отнимать – ни Дебора, ни кто-либо другой.
Но потом, немного поразмыслив, я понял, что плохо обдумал свое положение. Что я по-настоящему чувствую к своим детям? Конечно, формально говоря, только Лили-Энн – мой единственный настоящий (кровный) ребенок. Но Коди и Эстор – дети Тьмы, точно такие же, как и я. Я не только их юридический, но и духовный отец. Я хотел сопровождать их на каждом шаге их Темного пути, но не справился, погребенный под горами домашних заданий, походами к зубному, врачам и по магазинам. Всегда одни и те же отговорки: «да», «потом», «позже» – но это позже так никогда и не наступило. Почему же никогда ни на что не хватает времени, только если не делаешь это в самый последний миг, перед неминуемой катастрофой?…