Могучему нашему покровителю одинаково дороги все биары — и сын главного жреца, и простой охотник… Поэтому Йомала наказывает нас, и виноват в этом только я. Здесь, перед его сияющим ликом, вы должны решить, как поступить со мной. Вы можете скормить меня Голубой Змее:
— Обычай запрещает приносить в жертву людей, — прервал его Нырб.
— Да, да! — горячо согласился Суксун. — это один из законов великого Йомалы. Я хотел его преступить, и вы можете убить меня как преступника. Но прежде чем это произойдет, вы должны решить, как спасти храм, как уберечь биаров от этого страш:
Он не успел договорить — глухой удар всколыхнул почву под ногами, потряс храм, пошатнул трон, чаша на коленях Йомалы опрокинулась и в золотом дожде монет полетела вниз, вслед за чашей устремилась корона, сорвавшаяся с головы бога биаров. Поверженные знаки его могущества почти одновременно ударились о пол — монеты со звоном запрыгали, чаша погнулась, корона расплющилась и, печально звякнув, накрыла беспорядочную кучку священного золота.
— Йомала отказывается быть нашим покровителем. — в ужасе прошептал Суксун и без памяти повалился на пол.
Когда кончилось краткое забытье, Суксун открыл глаза и увидел рядом с собой распластанное тело Нырба, лицо которого было белее снега, а посиневшие губы странно улыбались. Остальные жрецы испуганно топтались у выхода. Суксун поднял лицо и со страхом взглянул на Йомалу. Бог снова был неподвижен, но сильно изменился. Богатая его одежда была порвана во многих местах, правая рука переломилась и уродливо ощетинилась торчащими щепками, глаза, из которых высыпались драгоценные камни, потухли и умерли, удержавшееся на шее ожерелье казалось упавшими из этих глаз слезами.
— Я слышал голос Йомалы, — тихо и радостно прошептал очнувшийся Нырб. Суксун махнул рукой, призывая жрецов. Те, боязливо ступая, подошли и встали рядом.
— Я слышал голое Йомалы, — повторил Нырб громче и открыл глаза.
— Что он сказал? — спросил Суксун, чувствуя, как все внутри его холодеет.
— Он одобрил твою честность — именно она спасет биаров, не даст погибнуть их храму и угаснуть их вере.
— Но храм сильна разрушен, — Суксун указал на щели и разломы в стенах. — Ои может рассыпаться в любое мгновенье.
— Храмом каждого биара станет его душа, — сказал Нырб, счастливо улыбаясь.
— Но людям нужен священный кумир, — Суксун снова взглянул на изувеченное тело Йомалы.
— Когда-нибудь люди смогут обходиться без этого, — уверенно оказал Нырб. — Священным кумиром станет свет, живущий в душе человека. А пока: Мы добудем Первородный Огонь и превратим золото храма в изваяние, которое легко спрятать от алчных людей, не понимающих истинный смысл нашего священного металла. Этот новый Йомала будет в вечном движении — от селения к селению, от очага к очагу, от души к душе. И биары всегда будут помнить наш храм и почитать своего великого бога.