Кытлым в ужасе открывал глаза и испуганно вглядывался в непроглядную темень.
— Прости меня. Большая река, — горячим шепотом умолял он. — Прости и поверь, что я не хотел убивать одну из твоих любимых дочерей. Разве я мог нарочно лишить жизни покровительницу своего рода? Разве я мог по злому умыслу причинить горе тебе, которая кормит в оберегает всех живущих биаров? Не мог, это вышло случайно. Поверь, Голубая Змея, я готов принять любое наказание — убей меня, как я убил твою дочь, только на гневайся на моих сородичей, прости всех живущих биаров, не делай им зла, не губи людей моей земли…
Глухой предрассветной порой он услышал негромкий стук в стену.
— Кто здесь? — спросил шепотом.
— Это я, Юма. — послышалось в ответ.
— 3ачем ты пришла? — спросил он недовольно. — Мою семью постигло несчастье. Если жрецы узнают, что ты приходила ко мне, твоей семье тоже будет плохо.
— Не бойся? — ободрила его девушка. — Дозорный спит под дверью, никто ничего не узнает.
— Уходи! — потребовал Кытлым.
— Не гони меня, — попросила Юма. — Мне нужно сказать тебе о многом.
Я пробралась в храм и подслушала разговор жрецов. Ты знаешь, что убийство праматери давно уже не карается смертью. Но главный жрец Суксун настаивает именно на этом — он хочет, чтоб тебя скормили Большой Реке.
— Я согласен с Суксуном, — мрачно сказал Кытлым.
— Не спеши, выслушай. Ты знаешь, что гаданье на внутренностях священного быка проводит жрец Нырб. В этот раз гадал сам Суксун. Во время разговора в храме жрец Нырб заявил, что Суксун неправильно истолковал изменение цвета и запаха. Проще говоря, он обвинил главного жреца в обмане.
— Почему он не сказал это людям нашего рода? — недоверчиво спросил Кытлым.
— Жрецы не ссорятся в присутствии народа, — отвечала Юма, — иначе власть их может пошатнуться.
— О чем бы ни говорило гаданье, я все же убил нашу праматерь.
— Но ты сделал это случайно. Соглашаясь же с Суксуном, ты признаешь свой злой умысел. Признанье в злом умысле против Голубой Змеи может принести биарам более страшные несчастья.
Кытлым помолчал, обдумывав слова Юмы.
— Разве Суксун не понимает этого? — спросил он растерянно.
— Я никогда не говорила тебе… Не хотела омрачать нашей любви…
Она помолчала, собираясь с духом.
— Сын главного жреца Чермоз неслолько раз предлагал мне стать его женой. Он богатый, знатный, все его боятся, но, поверь, что он противен мне, я люблю только тебя.
— Чермоз… — чуть слышно прошептал Кытлым.
— Недавно Суксун сказал, что мое упорство бессмысленно, и рано или поздно я стану женой Чермоза. Я засмеялась в ответ, а он сказал, что очень часто смех маленьких людей оборачивается их большими слезами.