— Жрецы не допустят несправедливости, — не очень уверенно сказал Кытлым.
— Они боятся Суксуна, — горячо возразила Юма, — Ему подвластно все, и он не остановится, пока не добьется своего. Сердце мое говорит, что это он все подстроил! Он затуманил твой разум, он заколдовал твою стрелу. Он погубит тебя, Кытлым, а меня отдаст Чермозу…
Она горестно, безутешно заплакала, а Кытлым, стиснув зубы. припал к стене — но что он мог сделать?
— Ты должен бежать, — заговорила Юма, немного успокоившись. — Я помогу тебе, и мы вдвоем покинем страну биаров.
Кытлым молчал, опасаясь, что девушка снова заплачет.
— Уйдем на Вотскую реку, в Весьякар или еще дальше, воты мирные и добрые, нас примут. Отец мой бывал в их стране, он много рассказывал, от него я знаю дорогу…
— И все биары будут считать Кытлыма трусом? — не выдержал он.
— А разве лучше быть врагом? — не сдавалась Юма. — Если ты останешься, тебя скормят Большой реке, как заклятого недруга всех биаров.
— Не знаю, что тебе ответить, — честно признался Кытлым.
— Тихо! — предупредила девушка. — Кто-то идет сюда. Прощай — до завтра…
Проснувшийся дозорный, зевая и бормоча что-то под нос, обходил храм.
Добравшись до пристроя, он едва не наткнулся на другого дозорного, мирно спавшего под дверью:
— Эй, приятель, — проворчал первый, помахав факелом над лицом спящего, — твое счастье, что я не Суксун.
Утром следующего дня Юма пришла к Кытлыму.
— Жрец Нырб позволил покормить тебя, — сказала она, входя в храмовый пристрой. Когда пленник поел, она смазала его спину снадобьем, приготовленным матерью Кытлыма. Сразу стало намного легче, он улыбнулся и обнял Юму. Девушка в ответ тоже улыбнулась и доверчиво прижалась к своему возлюбленному.
— К вечеру ты будешь здоров, — пообещала она, — Ты должен быть здоров, ведь нам с тобой предстоит трудное и опасное путешествие.
— Я не собираюсь бежать. — Кытлым помрачнел и отстранился от Юмы. Уходи!
Когда солнце перевалило за полдень, у жилища Чермоза спешился усталый всадник. Чермоз поспешно вышел на улицу и глянул на прибывшего нетерпеливым взглядом. Гонец низко поклонился и сказал несколько слов. Вскоре Чермоз был в храме.
— Твой приказ выполнен, — сказал он Суксуну. — Чужаки, захваченные моими воинами в разных местах, собраны теперь на Большой поляне. Их вожак тоже там.
— Молодец, сын, — сказал главный жрец.. — Древний храм Старой Биармии был ограблен нурманами только потому, что у тогдашних жрецов не были такого помощника и защитника, как ты. Я горжусь тобой, Чермоз, и точно знаю, что когда-нибудь ты займешь мое место.