Кыглым и Николка одновременно услышали, как где-то неподалеку сполыхнулся приглушенный крик множества глоток, как всполошились за дверью стражники, послышался топот, удаляющийся в сторону растущего крика, через несколько мгновений — глухой удар и стон поверженного.
сразу после этого — обиженный плач отодвигаемого запора и сердитый скрип отворяемой двери.
— Айда! — шепнула Юма, но Кытлым не двигался — железные руки чужака сжали его в железных объятьях.
— Васька? — позвал Николка. — Тащи воеводу — уходим!
— Я остаюсь, — послышался спокойный голое Петрилы. — Негоже воеводе бросать своих воинов. А ты беги. найди Невзора, может, еще успеете:
— Успеем, будь уверен. Пошли, Васька!
— А кто за хворым приглядит? — так же спокойно спросил из темноты Васька. — Засов задвинь, чтоб дольше не хватились.
— Прощайте, братцы, не доминайте лихом!
— С Богом! — напутствовал воевода.
Пожар не успел разыграться, биары быстро раскидали горящие ветки, залили водой дымящуюся стену сарая, пинками и подзатыльниками успокоили полоняников. Когда улегся переполох, к храму прибежал Суксун в сопровождении сына.
— Кто? — гневно спросил главный жрец.
— Все хорошо, — пытался успокоить его один из воинов. — Огонь погасили, запоры на месте.
— А это что? — Суксун указал на скорчившегося у дверей пристроя воина, который, схватившись руками за голову, тихонько стонал.
— Откройте! — потребовал Суксун. Открыли дверь, осветили темницу факелами — двое полоняников мирно спали, но третий чужак и нечестивец Кытлым исчезли.
— Кто тебя ударил? — Чермоз хорошенько встряхнул увечного дозорщика, тот застонал, но сказать ничего не смог.
— Кто тебя ударил? — допытывался Чермоз.
А Суксун внимательно смотрел на лежащую неподалеку толстую палку.
— Тихо! — крикнул главный жрец. — Всем молчать!
Суксун опустился на колени, закрыл глаза и замер. Вскоре воинам показалось, что главный жрец уснул, а через несколько мгновений любой из них мог бы поклясться, что посланец великого Йомалы на земле вовсе умер, и тело его превратилось в холодный камень.
Но нет! Правая рука Суксуна шевельнулась, двинулась с места и медленно зависла над лежащей на земле палкой.
— Юма: — с удивлением и пробудившейся ненавистью произнес главный жрец. — Юма. Кони. Где? Там: Нет! Туда: Они скачут гуда:
Суксун очнулся, открыл глаза и с недоумением оглядел окружавших его воинов.
— Ах, да! — он окончательно пришел в себя и выпрямился в полный рост. Чермоз! Они скачут к Большой Реке.
— Не уйдут! — пообещал Чермоз, и вскоре конный отряд воинов устремился в погоню:
Не зная дороги, Николка решил не отставать от бывшего своего сополоняника и его освободительницы. Но когда она привела беглецов к тому месту, где были спрятаны две лошади, ватажник понял, что за конными ему не угнаться. Не долго думая, он запрыгнул на одну из лошадей, и его спутникам ничего не оставалось, как вдвоем забраться на другую.