– Более того, твой фургон, парень, тяжело нагружен, – добавил Джон, прерывая нелестное описание его внешности и низости характера. – А следовательно, оплата должна быть двойной. Так что с тебя один шиллинг десять пенсов, мой забияка!
– Да я тебе голову сейчас отобью! – взорвался возничий.
– В самом деле? – откликнулся капитан. – Что ж, если тебе так не терпится получить от меня трепку, лично я не возражаю! Слезай и защищайся!
– Я когда-то видел парня вроде тебя на ярмарке, – заявил возница, сделав вид, что не услышал приглашения. – Во всяком случае, говорили, что он человек. Хотя с виду я бы это несчастное создание человеком не назвал!
– Хм, совсем забыл, – пробормотал капитан. – Ты ведь ехал на дышле[5]. Это совершенно противозаконно, и мой долг сообщить куда полагается.
Раздувшись от негодования, возница высказал все, что он думает о капитане, беглостью речи и богатством словарного запаса заслужив его искреннее восхищение. Затем вручил Джону один шиллинг десять пенсов, снова демонстративно уселся на дышло и покатил дальше, с чувством, что ему удалось отступить, сохранив достоинство.
Закрыв ворота, капитан столкнулся лицом к лицу с полногрудой женщиной, которая стояла у двери сторожки с корзиной, висящей на руке. Довольно пышные формы женщины были заключены в строгое серое платье, лишенное каких-либо лент, оборок или иных украшений, зато снабженное высоким застегнутым на горле воротничком. Поверх платья на ней была накидка, а красивые каштановые волосы скрывал накрахмаленный муслиновый чепец, увенчанный простой шляпкой и завязанный под подбородком на бант. Она была уже далеко не молода, но весьма миловидна, имела большие серые глаза навыкате, дерзкий носик и четко очерченный рот, указывающий на решительный характер. Без малейшего смущения прослушав всю перепалку Джона с возничим, леди, стоило ему переключить на нее свое внимание, резко произнесла:
– Как вам не стыдно, молодой человек! Как можно так выражаться в присутствии дамы?
– Я вас не заметил, – извинился Джон.
– Это не имеет значения! Вам вообще не следовало спорить с таким грубым и вульгарным созданием! Что вы сделали со своей сорочкой?
Джон с виноватым видом взглянул на порванный рукав.
– Зацепился за гвоздь, – объяснил он.
Она неодобрительно поцокала языком и строго добавила:
– И незачем носить такие хорошие сорочки. Если вы ее снимете и отдадите мне, я вам ее починю.
– Благодарю вас! – ответил Джон, имитируя произношение Бена.
– Ну ладно, довольно! – скомандовала дама, и на ее щеке помимо воли на мгновение возникла милая ямочка. – Даже не пытайтесь убедить меня в том, что вы не джентльмен, потому что у вас это не выйдет!