— Это как? — Удивилась я.
Бабка воинственно насупила брови.
— Ты вот что, деваха, ты себе мечты не строй. Дочерью она тебя не признает. Ей травница нужна, чтобы делать приворотные зелья. Она тебя хотела и вовсе задаром получить, мол, моя кровь, что хочу, то и ворочу. Но я про тот горшок зелья напомнила, которым за тебя заплатила. Опять же сказала, что дочери ей не видать, пока по-другому не заговорит. Она покочевряжилась, да и согласилась. Есть ты будешь с их стола, для начала тебе справят три платья, и положат оплату — каждую седьмицу по три бельчи. А коли выгорит дело с сыном графы, то наградит на особицу. Так что ты, в Чистограде живучи, бельчи копи, чтобы было с чем в Ведьмастерий потом постучаться. Все поняла?
Она вдруг пригорюнилась и всхлипнула:
— На кого ж ты меня покидаешь.
И утерлась передником. Деловито сказала:
— Ну, чё стоишь-то? Иди одежки складывай. Родительница твоя в колымаге за холмом ждет, там, где дорога на Соболеково сворачивает. Я ей обещалась, что пришлю тебя, как только переговорю. И помни, Триша — госпожа она или нет, но тебе да мне в этом мире своим умом жить надо. Пусть она свою выгоду ловит, а ты свою лови. Вдруг да выгорит дело, и вернешься ты ко мне раскрасавицей. Ить старая я, внучков хочу.
Она шумно высморкалась в передник. А я вдруг поняла, что день прекрасен. И бабка Мирона раскрасавица, и облака по небу плывут пушистые, каких я ни в жисть не видела.
— Медведю хлеба с медом занеси за меня, ладно? — Попросила я Мирону.
Бабка истово закивала головой.
— Каравай ему снесу, угрюмищу. И всю мякину внутри медом залью, как есть. Пусть будет заступником за нас перед Кириметью-кормилицей, пусть она доброту нашу увидит и смилостивится.
Вещей у меня было немного, а узел все равно вышел большой. Для сборов Мирона выдала мне новую льняную скатерть, которую приготовила под вышиванье. Я постелила скатерть на бабкину кровать и подступилась к сундуку.
— Платье на пуговицах, что справили на прошлый Свадьбосев, отложи! — Распорядилась Мирона, стоя у печи и с надрывом сморкаясь в передник. — В дорогу оденешь, чтобы не хуже людёв быть. Новые поршни достань, обуешь сейчас. А мою неношеную пару про запас возьми. Да зимнее не забудь! Когда ещё твою сестрицу сумеете графскому сыну спихнуть.
Я послушно кивнула и начала метать в середину скатерти вещи. Три нательных сорочицы, три летних сарафана, два зимних. И платье на холодную пору, из тонкой весенней шерсти — вторая моя нарядная одежка, которую я берегла на Зимнепроводы. Гребень, ленты для волос, два полотенчика. Бабка просунулась сбоку, бережно положила на кучу вещей свои новые поршни, обернутые в чистую тряпицу. Я на неё глянула, но отнекиваться не стала. Ещё обидится.