Однажды ночью Гита стала раскачиваться в кровати и повторять:
– Меня ударит молнией. Меня ударит молнией.
Должна сказать, что стояла ясная летняя ночь, но она продолжала причитать. Она не ложилась спать и где-то через час, когда примчались грозовые облака, начала кричать и раздирать себя ногтями. Вошла медсестра и попыталась ее успокоить.
– Дорогая, – сказала она, – гром и молния на улице. Здесь ты в безопасности.
Гита повернулась к ней, и в эту секунду я не видела ничего, кроме ее ясных глаз.
– Вы ничего не знаете, – прошептала она.
Раздался раскат грома, внезапно окно треснуло. Ворвалась неоновая дуга молнии. Она прожгла ковер и дыру размером с кулак в матрасе рядом с Гитой, которая стала раскачиваться еще сильнее.
– Я же говорила, что меня ударит молнией, – все повторяла она. – Я же говорила, что меня ударит молнией.
Я рассказываю эту историю, чтобы пояснить: люди, которых мы считаем сумасшедшими, на самом деле могут быть нормальнее нас с вами.
– Отец нам ничем помочь не сможет, – настаивает Дженна. – Не стоит даже пытаться.
И снова интуиция меня не подводит: то, как Дженна прикрывает и скашивает налево глаза, как грызет ноготь… Она лжет. Почему?
– Дженна, – прошу я, – можешь сбегать к машине и посмотреть, не оставила ли я там солнцезащитные очки?
Она встает, обрадовавшись, что может избежать этого разговора.
– Ладно. – Я жду, пока Верджил встретится со мной взглядом. – Не знаю, что вы замыслили, но я вам не доверяю.
– Отлично. В таком случае мы квиты.
– Что вы от нее скрываете?
Он колеблется, решая, может ли мне доверять.
– В ночь, когда обнаружили труп смотрительницы, Томас Меткаф очень нервничал. Дергался. Причиной тому могли быть как пропавшие жена и дочь, так и первые признаки срыва. С другой стороны, это могли быть муки нечистой совести.
Я откидываюсь назад, скрещиваю руки.
– Вы полагаете, что Томас – подозреваемый. Вы считаете подозреваемой Элис. Мне кажется, вы готовы обвинить всех, кроме самого себя, в том, что причиной смерти изначально признали несчастный случай.
Верджил смотрит на меня.
– Я подозреваю, что Томас Меткаф, скорее всего, жестоко обращался со своей женой.
– Чертовски весомая причина для побега, – размышляю я вслух. – Значит, вы хотите встретиться с ним и попытаться спровоцировать его.
Когда Верджил пожимает плечами, я понимаю, что угадала.
– Вы когда-нибудь думали, как это отразится на Дженне? Она уже думает, что мама ее бросила. А вы собираетесь снять с нее розовые очки и показать, что и отец у нее ублюдок?
Он начинает ерзать.
– Ей стоило об этом подумать, прежде чем нанимать меня.