Существует выражение, которое характеризует воспитание детенышей в стаде слонов – «всем миром». Как и во всем остальном, существует биологическая причина, по которой сестры и тетушки помогают матери: когда потребляешь сто пятьдесят килограммов пищи в день, а у тебя еще есть детеныш, который любит все исследовать, не сможешь следить за ним и при этом съесть столько, сколько необходимо, чтобы было молоко. А еще такое воспитание позволяет молодым самкам научиться заботиться о детях, защищать их, давать слоненку время и место, чтобы исследовать окружающий мир, и не подвергать его опасности.
Поэтому теоретически можно сказать, что у слона много матерей. Тем не менее существует особая нерушимая связь между слоненком и его биологической матерью.
В дикой природе слоненок моложе двух лет без матери не выживет.
В дикой природе дело матери научить дочь всему, что знает сама, чтобы она стала хорошей матерью.
В дикой природе мать с дочерью остаются вместе, пока одна из них не умрет.
Дженна
Я шагаю по окружной магистрали, когда слышу за спиной шорох автомобильных шин. Конечно, это Серенити. Она останавливается и распахивает пассажирскую дверцу.
– Давай хоть домой тебя довезу, – предлагает она.
Я заглядываю в машину. Хорошо, что Верджила там нет. Но это не означает, что я настроена на разговор по душам, ведь Серенити пытается меня убедить, что Верджил просто выполняет свою работу. Или хуже того: что он может быть прав.
– Пешком дойду, – отвечаю я.
Мелькает свет фар, за машиной Серенити останавливается патрульный автомобиль.
– Этого еще не хватало! – вздыхает она. И велит мне: – Быстро, черт побери, садись в машину, Дженна.
Полицейский так молод, что у него еще и юношеские прыщи не сошли, и стрижка аккуратная, как газон на поле для гольфа.
– Мадам, какие-то проблемы? – интересуется он.
– Да, – отвечаю я одновременно с Серенити, которая говорит: «Нет».
– У нас все в порядке, – добавляю я.
Серенити сквозь зубы произносит:
– Милая, садись в машину.
Полицейский хмурится.
– Прошу прощения!
С громким вздохом я сажусь в «фольксваген».
– Спасибо за беспокойство, – благодарит Серенити, включает левый поворот и вливается в поток машин, который движется со скоростью десять километров в час.
– Если так ехать, пешком я бы добралась быстрее, – бормочу я.
Я роюсь в хламе, лежащем в ее машине: резинки для волос, обертки от жвачки, чеки из закусочной «Данкин доунатс». Объявление о продаже ткани фирмы «Джо-Энн», хотя, насколько я знаю, Серенити рукоделием не занимается. Половина овсяного батончика. Шестнадцать центов и долларовая банкнота.