– А слоны на такое способны?
Я точно не знаю. Но помню, как читала в маминых журналах о слонах, которые затаили злобу: они могли ждать несколько лет, чтобы свести счеты со своими обидчиками или обидчиками своей семьи.
– Кроме того, – добавил Верджил, – ты сама говорила, что мама оставляла тебя с Невви Рул. Сомневаюсь, что она доверила бы Невви свою дочь, если бы считала ее опасной.
– А я сомневаюсь, что мама оставляла бы меня с Невви, если бы хотела ее убить, – добавляю я. – Мама ее не убивала. Концы с концами не сходятся. В ту ночь на месте происшествия побывало с десяток полицейских. Основываясь на теории вероятности, есть шанс, что один из них был рыжим. Вы же не знаете, принадлежит ли волос моей маме.
Верджил кивает.
– Но я знаю, как это выяснить.
Вот еще одно мое воспоминание: дома, родители ссорятся. «Как ты могла! – обвиняет отец. – Как ты могла так поступить?»
Я сижу на полу, плачу, но, кажется, никто меня не слышит. Я не шевелюсь, потому что из-за меня весь этот крик и начался. Вместо того чтобы сидеть на одеяле, играть игрушками, которые мама принесла в вольер для слонов, я погналась за желтой бабочкой, когда она упорхнула от меня. Мама сидела ко мне спиной, записывала свои наблюдения. И тут как раз мимо проезжал папа, увидел, что я направилась вниз, туда, куда полетела бабочка… и где, так уж случилось, стояли слоны.
«Это же заповедник, а не дикая природа, – оправдывается мама. – Она же не встала между самкой и детенышем. Слоны привыкли к людям».
Отец кричит в ответ: «К детям они не привыкли!»
Внезапно меня обхватывают две теплые руки. Их хозяйка пахнет пудрой и лаймом, а ее колени – самое безопасное на свете место.
– Они злятся, – шепчу я.
– Они просто испугались, – объясняет она. – Просто от злости и страха кричат одинаково.
Она начинает петь мне на ухо, чтобы я слышала только ее голос.
У Верджила есть план, но место, куда он собирается, слишком далеко – на велосипеде я не доеду, а в машину с ним садиться пока еще не решаюсь. Мы выходим из закусочной и договариваемся встретиться у него в конторе завтра утром. Солнце уже садится, качается в облаке, как в гамаке.
– Откуда мне знать, что завтра вы тоже не напьетесь? – спрашиваю я.
– Можешь приносить алкотестер, – сухо предлагает он. – Увидимся в одиннадцать.
– Одиннадцать – это уже не утро.
– Для меня утро, – отвечает он и шагает по направлению к своей конторе.
Когда я возвращаюсь домой, бабушка как раз откинула на дуршлаг морковку. Перед холодильником крутится Джерти, дважды бьет по полу хвостом – это вместо приветствия. Когда я была маленькой, собака едва ли с ног меня не сбивала, когда я возвращалась из ванной, – так была рада меня видеть. Интересно, когда становишься старше, уже не так сильно скучаешь по людям? Вероятно, быть взрослым означает просто ценить то, что имеешь, а не зацикливаться на том, чего у тебя нет.