«Жигуль» остановился возле небольшого особняка на одной из тихих улиц в верхней части города. В глубине двора стоял новенький свежевыкрашенный металлический гараж. Валентин завистливо свистнул:
— Поздравляю, старик, ты делаешь успехи. Тачку оторвал, и гараж успел отгрохать. Молоток!
Воронков скромно промолчал и пригласил гостей в дом. Молодая, просто одетая женщина с невыразительным скучным лицом как старому знакомому улыбнулась Валентину и вопросительно взглянула на его спутницу. Перехватив этот взгляд, Воронков поспешно произнес:
— Познакомься, Галя, это жена Валентина.
В Галиных глазах промелькнуло недоверие, однако она радушным тоном пригласила:
— Что же вы стоите, милости просим, заходите.
Когда гости привели себя в порядок после дороги, все уселись в креслах возле маленького низкого столика в гостиной. На столике в продуманном беспорядке лежали журналы. Полуголые девицы в более чем вольных позах на их глянцевых ярких обложках и аршинные буквы названий «Плейбой», «Вог», «Эсквайр» призывали, требовали, заклинали: открой, посмотри, прочитай… Татьяна полистала один, снисходительно, с видом собственного превосходства окинула взглядом замелькавших девиц, и отложила. Перевела скучающий взгляд на стены, и в ее зеленоватых глазах вспыхнул огонек. Она легко поднялась со своего кресла и подошла почти вплотную к картине в позолоченной витой раме. На картине были изображены важные нарядные дамы и господа, стоящие по обе стороны железнодорожной колеи; они с интересом и недоверием наблюдали; как окутанный клубами дыма маленький, будто игрушечный паровозик тащит за собой несколько вагончиков. Поодаль, в стороне, стояли перепуганные необычным зрелищем мужики и бабы.
— Первая железная дорога из Петербурга в Царское Село, — прочитала вслух Татьяна название картины. — Художник Самохин. — Она на секунду задумалась. — Был такой, в свое время весьма известный. Первая половина девятнадцатого века. Теперь основательно подзабыт. — Она хотела еще что-то сказать, но передумала и перешла к висящей рядом небольшой картине, точнее, этюду в скромной деревянной рамке. Вгляделась в запечатленный на нем уверенными, нарочито грубоватыми мазками живописный уголок восточного города, яркое, смелое сочетание красок.
— Похоже на Сарьяна, очень похоже, — как бы размышляя, негромко произнесла Татьяна. — И подпись… — Она еще раз пристально вгляделась в размашистую подпись в углу этюда. — Скорее всего — подлинник, во всяком случае — будем надеяться, — осторожно заключила она.
Валентин, в отличие от своей подруги с интересом разглядывавший глянцевых соблазнительных девиц, оторвался от своего увлекательного занятия.