Сати нелепо пискнула на середине предложения. Хавада тут же дала своему сорванцу подзатыльник. У нее была тяжелая рука. И Юджин отдернул худую кисть от накрахмаленого платья, перестав щипаться.
Все невольно заулыбались, исцеляя тревожное напряжение царящее в трапезной.
На полу лежал ковер, судя по сложности рисунка и естественности оттенков, весьма дорогой.
В полевой камуфлированной форме Валерий Самородов выглядел за столом накрытым бронзово-красной скатертью, украшенной утяжеляющими, витыми кистями, как рябое перепелиное яйцо на пурпурной сутане его преподобия.
… очисти грехи наши. Прости нам вся согрешения,
вольные и невольные. Господи, не оставь нас,
вдохни дух в прах твой в утробе твоей.
Не отыми от меня дух свой. Прояви милость ко мне.
К чадам и домочадцам. Преди и очисти от скверны
души наши и тело наше в скорби исправляй.
Врачующую силу твою и всякую немощ таящуюся
вспоможествуй.
Господь, просвещение наше и утешение наше,
помоги нам беззащитным.
Ныне и присна и во веки веков. Аминь.
Девочка перевела дух и не без изящества завершила молитву глубоким реверансом, решив что так оно будет совсем хорошо.
Его преподобие отец Аквитин с большим мясистым носом и глазами с вечным голубым рассветом внутри сделал вид будто не заметил подобной волности ребенка и смиренно закатив глаза к паталочному ригелю от себя добавил:
— Молитвой мы перед Богом себя проявляем. Господи, благослови нежные уста ребенка источавшие тебе хвалу и пищу которую ты послал нам. Принеси счастье дому приютившему нас и хозяевам его хлеб с путниками приломившим.
Сытный запах роился над столом.
Самородов испытал непреодолимое желание пошевелиться и призрев деликатный консерватизм потянулся налить себе чего нибудь в бокал.
У жареной рыбы была кожица цвета золотого топаза. Искрясь, росинки на запотевших бокалах извивающимися запятыми скатывались вниз. С мареным деревом подносов удивительно хорошо смотрелся бардовый цвет узора. Легкие плетеные стулья не поскрипывали а как бы шуршали. Тушеный картофель со сладким перцем и бобами был дополнен нарезаным широкими ломтиками мясом. Красное вино «Мэдирос» и «Тассадэра» размещались в низкой, украшеной стружкой карзине и их заштопоренные горлышки смотрели в разные стороны.
Уведя детей в соседную комнату Хавада стала прислуживать за столом. Быстрые, ловкие руки привыкшие к крестьянскому труду успевали угодить всем сразу, пододвигая и перекладывая куски с тарелки на тарелку. Пушисто-снежный, наполненый кислородом лаймаровый сок струей ударил в наклоненый бокал Самородова и несколько белых капель упало ему на руку. Самородов зыркнул на Астрела и их глаза встретились.