И только проделав все это, он снова обратил на меня свое благосклонное внимание.
— Да, по всем делам получается, что надо тебя шлепнуть, — задумчиво проговорил он. — Мне там наши никогда не простят, когда узнают, что в моем доме был злейший враг моего народа, а я, как последний трус, отпустил его с миром.
Ситуация накалялась с каждой минутой, но как выпутываться из нее я не представлял: перевес сил был явно не на моей стороне. Телохранители Сулеймана ни на мгновение не спускали с меня своих темных кавказских глаз. И любое мое резкое телодвижение станет для меня последним.
Однако вопреки своим словам Сулейман пока не торопился привести приговор в исполнении. Вместо этого он то и дело поглядывал на меня и мне почему-то казалось, что он никак не мог решить, что все же со мной делать.
— А что в тюрьме ты форму не потерял? — вдруг поинтересовался Сулейман. — Я помню, как ты дрался. Я тогда подумал: если останусь в той мясорубке живым, научусь драться как ты. Три года я потратил на это, нанял учителя, да не простого, серебряного призера чемпионата мира. Хочешь остаться в живых?
— Да, — сказал я.
— Победишь меня, оставлю в живых, если моя победа — этот бой будет для тебя последним.
— А если я откажусь, какой вариант меня ожидает?
— У меня под домом есть глубокий цементный подвал. Специально, на всякий случай вырыл для таких строптивых гостей, вроде тебя. Ты же был у нас, знаешь зачем мы роем эти ямы.
— Чтобы держать там рабов и заложников.
— Ты прав. А в моем подвале я сделал специальные отсеки, кладешь в них тело и заливаешь его бетоном. Потом все выравниваешь. Могила, конечно, получается тесноватая, зато кто ее там обнаружит. Уже сегодня я предоставлю ее в полное твое распоряжение. Так ты принимаешь мой вызов?
— Разве у меня есть выбор?
Сулейман посмотрел на меня, затем усмехнулся.
— Выбор всегда есть, капитан. Иди перед схваткой прими душ, терпеть не могу, когда от человека потом воняет, — повел он носом.
В сопровождении охранников я направился в ванную. Эта комната по метражу равнялась небольшой квартире. Посередине находился бассейн.
— У тебя есть десять минут, Сулейман не любит ждать, — предупредил меня один из охранников. Дверь за мной закрылась.
Я подошел к огромному во всю стену зеркалу, посмотрел на себя. Вид у меня был неважнецкий. В зоне я по-возможности старался поддерживать форму, но мои усилия не могли полностью компенсировать отсутствие нормальных занятий, тренажеров, полноценного питания. Я потерял не меньше семи-восьми килограммов, а потому на меня сейчас смотрел весьма щуплый тип. Мне даже стало противно. Но больше всего отвращение вызвало выражение моего лица, на нем явный свой отпечаток оставил недавно пережитый страх. Если я выйду на поединок с таким внутренним состоянием, то уж точно лежать мне сегодня запеченным в бетоне.