— А ты? — спросил я у дезертира. — Скажи хоть, как тебя зовут?
— Павел, — ответил паренек.
— А фамилия?
— Рязанов.
— Откуда ты?
Почему-то прежде чем ответить, он помедлил и шмыгнул носом.
— Из Рязани.
— Павел Рязанов из Рязани, — уточнил я и не сдержал улыбку.
Он неохотно кивнул головой.
— Тебя поди так дразнили в части? — догадался я о причине его заминки при ответе на мой вопрос.
— Да, бывало, — снова смущенно шмыгнул он носом.
— Можешь быть спокойным, сейчас тебе это не грозит. Ты с нами или пойдешь своей дорогой?
— А куда мне идти? — пожал он плечами. — Там боевики — посадят или убъют, там наши — сделают тоже самое. Придеться с вами.
— Ну тогда пошли.
Нельзя сказать, что я был обрадован такой кампанией, но немного успокаивало то, что я все же не один. Хотя поможет ли мне это или наоборот, создаст дополнительные трудности я не ведал.
По моим расчетам предстояло протопать никак не меньше километров пятнадцать. Когда боевики меня ввели в свой лагерь, я старался запомнить дорогу. Хорошо, что природа в свое время оказала мне большую милость, одарив меня замечательной памятью. И сейчас я достаточно уверенно находил путь, ведущий к цели.
Но долго идти мы не могли, мы все чувствовали усталость и сильный голод. Разумеется, никакой еды у нас не было. Разжится же пищей тоже было негде, так как в этих горах было крайне мало поселений. Да если бы они и были, вряд ли мы бы в них зашли. Во-первых, это крайне опасно, а во-вторых, у нас не было денег, чтобы купить продукты. Правда можно было их забрать, предъявив не купюры, а более привычную в этих краях валюту — автомат. Но что-то во мне претило поступать таким образом. Хотя все усилившееся с каждой минутой волнение в животе делало свое дело; вскоре я уже чувствовал, что ради того, чтобы утолить этого зверя, готов на любой поступок.
Первым не выдержал Павел. Он вдруг остановился, со злостью швырнул автомат на землю и вслед за ним сам сел на траву.
— Я устал, я не хочу больше никуда идти, я хочу есть и пить, — с вызовом сказал он и посмотрел на нас.
Мы тоже остановились. Привал был бы более чем кстати, если бы не одно маленькое обстоятельство; нам следовало непременно добраться до конечной точки нашего маршрута до наступления темноты. Когда она спустится с небес и накроет своим покрывалом лес, сквозь который мы с таким трудом продираемся, нам придеться прекратить движение до утра. А это означает большую потерю времени.
— Вставай, нам надо идти, чтобы дойти до темноты, — сказал я.
— А мне плевать, вам надо, вы и идите. А мне торопиться некуда. Я устал, я хочу жрать, как неделю некормленная лошадь. Однажды в деревни я видел такую, она просто бесилась от голода. Я тоже готов взбеситься. Что вы стоите, как истуканы, я хочу есть.