Но в тот год он так и не вернулся. Анна помнит, как страшно кричала мать, когда получила черную весть о его гибели, как билась в рыданиях и как хотела наложить на себя руки. Но сразу ей не удалось это сделать. Соседка увела мать домой и на ночь оставила у себя. А утром, когда все ушли на работу, а Анна в школу, мать выпрыгнула в окно.
Анна осталась одна. Тогда она дала себе клятву, что никогда, ни при каких обстоятельствах так не поступит. А сейчас она точно так же, как много лет назад ее мать, стоит и смотрит вниз.
— Ну и пусть! Пусть я буду клятвопреступницей. Это все равно уже никому не интересно, — с ожесточением произнесла Анна дрожащими губами и зажмурила глаза. Мысленно она стала читать молитву. Ее текст она выучила, когда пару лет назад играла роль монахини.
Когда с молитвой было покончено, Анна оглянулась назад, бросила прощальный взгляд на гримерную, потом посмотрела на небо, набрала побольше в грудь воздуха и….
— Н-е-е-т! — услышала она за своей спиной истошный крик. И в ту же секунду чьи-то руки крепко обхватили ее за ноги и со всей силы дернули назад. Анна соскользнула вниз. Инстинктивно она ухватилась за раскрытую створку окна, и это спасло ее от сильного удара о подоконник. Она пробороздила рукой оконную раму, сильно ободрав руку, но зато голова ее осталась цела.
— Ты что надумала! — кричала Смольская и крепко держала, вырывающуюся из ее рук Анну. После небольшой борьбы, Анна сдалась. Она повисла, как плеть на руках у подруги и громко навзрыд зарыдала. Смольская прижала ее к себе, гладила по волосам и приговаривала, — Ну, что, что ты. Все будет хорошо. Успокойся.
— Ничего у меня уже не будет хорошо, — всхлипывала Анна, — Меня все бросили. Все. Сначала отец, потом мать. — Анне показалось вдруг, что она еще совсем маленькая девочка и все это происходит у нее в родительском доме.
— Глупенькая, кто тебе это сказал, — Смольская поцеловала Анну в мокрое от слез лицо. — Я же с тобой.
Анна постепенно успокаивалась. Увидев, что она немного пришла в себя, Смольская помогла Анне одеться и вывела ее из театра. На улице поймала частника и отвезла Анну домой.
— Останься у меня, — попросила Анна Смольскую.
— А я и не собиралась никуда уезжать. Сейчас вот чай заварю. А ты лежи.
— Не хочу лежать. Я еще не покойница.
— И слава богу. А то надумала, — Смольская бросила на Анну укоризненный взгляд.
— Меня Рагозин из театра выгнал, — тихо проговорила Анна.
— Знаю. Он всем объявил. Завтра вечером на сцену выходит Завьялова. Ой, прости, — спохватилась Смольская.
— Да, ладно, — устало махнула рукой Анна, — Я это уже пережила. Там на подоконнике. Кризис миновал. Теперь мне это уже не грозит.