— Я готов держать вас в курсе моего частного расследования. Но вы в любой момент- должны быть готовы мне помочь соответствующей справкой. В этом деле может оказаться больше политики, чем я привык переваривать. Без вас мне не справиться.
— Ну что же, — задумалась Воронова. — Кажется, действительно вам моя методика без надобности.
— Какие у него были отношения с Шерстяком?
— Последнее время — сугубо деловые.
— То есть раньше — душевные?
— Я этого не говорила. Просто раньше они много времени вместе проводили. А в последнее время, мне кажется, Виктор Шерстяка просто терпел. Он его воспринимал как трамплин для собственной карьеры.
— А Шерстяк разве этого не понимал?
— О, вы скажете тоже! Это был тот еще жук. Он только с виду производил такое впечатление… советское, знаете ли. Вообще-то он бывший кагэбэшник.
— Как кагэбэшник? А я думал — партийный работник.
— Начинал он в сочинском КГБ. Это потом его в партаппарат засунули.
— Вот тебе на! А его приятель, этот генерал Хондяков?
— Тоже туманная личность. Мне кажется, Виктор про него что-то такое знал, от чего этот Хондяков спал плохо. Но это на уровне ощущений, никаких фактов, понимаете?
— Да. Ирина, а вы общались с Шерстяком после того, как Реутов разбился? Как он отреагировал?
— Не знаю. Я просто послала ему телеграмму, и все. Он мне ответил, что взял билет в Москву — на похороны.
— Куда он, разумеется, так и не попал, — добавил Гордеев. — Последний вопрос. Скажите, вы не собираетесь в депутаты?
— Зачем это? — удивилась Воронова.
— Например, продолжить дело вашего друга, так сказать. И потом — свято место пусто быть не должно, верно?
— Какое дело? — Воронова недоуменно смотрела на Гордеева.
— Откуда я знаю? Вам виднее, чем вы тут занимаетесь.
— Ну, вы даете. Хотите, расскажу самый популярный у нас в Думе анекдот? Сидит ворона на суку, во рту сыр. Внизу лиса бежит: «Ворона, ты на выборы пойдешь?» — «Нет!» Сыр, конечно, выпадает. Ворона сидит и думает: «Если бы я сказала «да», что-нибудь изменилось бы?» Так зачем мне в депутаты?