— Вот скажите, Риммочка, — обращался к ней «большой человек», — вам нравится весь тот бардак, что творится сейчас в стране?
— Но это же неизбежно, когда происходят преобразования, — искренне отвечала она.
— Вот-вот! — гремел Алексей Романович. — Так считает большинство. А насколько он затянется, никто не знает.
Римма пожимала плечами.
— А то, что кавказцев в Москве скоро будет больше, чем славян? Как вам? — продолжал он, уже конкретно ни к кому не обращаясь. — Превратили столицу нашу в черт знает что! В какой-то цыганский табор! И что самое интересное, никому до этого нет дела.
— Но ведь и Москва не сразу строилась, — это уже говорил Виктор. — Со временем и порядок наведут.
— Ох! — вздыхал Алексей Романович и откидывался на спинку стула, который жалобно под ним поскрипывал. — Кто и когда? Вот вопрос! Нет, ждать нельзя. Надо уже сейчас браться, надо делать, а не орать с трибун.
Римма слушала его и во многом соглашалась. Умные, правильные вещи говорил он, толковые. Но, опять же, кто будет браться и как? Она не решилась спросить — в таких вопросах была не сильна, — вставила только:
— И среди кавказцев большинство — нормальные люди…
— Согласен, — тут же отреагировал «большой человек». — Но это — в частности. А в общем масштабе?!
— Ну, не знаю…
— Вот-вот! Вы, Риммочка, например, куда собираетесь поступать?
— В театральное, — ответил за нее Виктор. — Актрисой хочет стать.
— Н-да, — протянул Алексей Романович, — там, конечно, премудростям экономики и политики не учат… Но актрисы стране тоже нужны. — Он вдруг приободрился, разлил водку, Римме подлил в бокал шампанского. — Что, друзья мои, заткнем за пояс Голливуд? А? Да с такими красавицами мы их в скорости на обе лопатки. За вас, Риммочка! — И потянулся чокаться.
Застолье продолжалось довольно долго. Потом были шашлыки на свежем воздухе, на симпатичной полянке позади дома, окруженной молодыми березками. На шашлыки Римма уже не могла смотреть и вздохнула с облегчением, когда хлебосольный хозяин объявил:
— А теперь, друзья мои, в баньку! Попаримся!
Там уже было все приготовленно: и пар, и простыни, и самовар. Обшитая деревом, банька казалась очень уютной. Имелся также небольшой бассейн. На деревянном же столике стояли два массивных бронзовых подсвечника с полыхающими в них толстыми свечами. Алексей Романович достал из холодильника непочатую бутылку водки, упаковку импортного пива и присовокупил все это богатство к самовару.
Парились вместе, обернувшись простынями, разве что Римма закрепила свою на груди. От нее не ускользнуло, как поглядывает на нее «большой человек», будто пытается просверлить в простыне в нужном месте дырку. Она отнеслась к этому спокойно. Вот если бы он игнорировал ее присутствие, тогда да, это было бы удивительно. А так — нормальная реакция нормального мужчины. На безупречное женское тело.