Только у одного, самого старшего и всеми уважаемого артельщика Амфилохиева все еще ничего не получалось. Перед каждым выстрелом он долго крестился. Пуля, как правило, попадала в совершенно неожиданное место, которое заранее никак нельзя было предугадать. А Амфилохиев начинал снова креститься, потому что даже сам выстрел не мог, по его мнению, совершиться без участия высшей силы. Хотели уж признать его непригодным и освободить от обучения, но Васильев взялся за него сам и добился, в конце концов, что старик перестал жмуриться и попадал не очень далеко от цели. Но и это было лучше, чем ничего. На выстрел, может быть, люди сбегутся, да и бандитам будет все-таки пострашнее. И надо же было так случиться, что именно на Анфилохиева было совершено следующее нападение.
Шел он в час ночи посередине улицы, — инкассаторы теперь из осторожности ходили подальше от домов, — и вдруг из подворотни выскочили два молодых человека.
Амфилохиев сразу, конечно, закричал, — это средство старое и проверенное, — но потом все-таки вспомнил про револьвер и начал его вытаскивать. К сожалению, бандиты бежали быстрее, чем револьвер вылезал из кармана. Однако же, когда тот из них, что был повыше, занес зажатый в кулаке наган над головой Амфилохиева, артельщик успел выстрелить. Больше он ничего не помнит.
К этому времени были предупреждены все милицейские посты, и специальные патрули ходили по улицам.
Когда Амфилохиев очнулся в больнице, ему рассказали, что милиционеры и патрульные с разных сторон побежали на выстрел. Грабителей издали видели, вслед им стреляли, но попали или нет — неизвестно. Брошенной сумки поблизости не нашли. Очевидно, сообщник, обычно поджидавший бандитов с чемоданом или мешком, чтобы переложить деньги, на этот раз не дождался их.
Артельщиков охватил боевой подъем. Они сами настояли, чтобы занятия на стрельбище происходили чаще. Они старались изо всех сил и понемногу начали попадать приблизительно туда, куда целились. Выйдя через неделю из больницы, Амфилохиев явился на стрельбище и тоже потребовал, чтобы его учили дальше.
Кроме того, принимались более серьезные меры. Увеличили количество патрулей. Круглосуточно дежурила специальная бригада в угрозыске. Васильев спал на клеенчатом диване в кабинете, готовый мчаться по первому звонку.
Прошла неделя, и две, и три. Инкассаторы спокойно носили по улицам полные сумки денег. Но ни разу никто даже не попытался их ограбить.
одит Васильев по кабинету и без конца размышляет. Сначала три одинаковым способом украденные шубы. Потом убийство шофера и угон машины. Через день она брошена на Выборгской стороне. Пока преступники ею владели, ни в городе, ни в пригородах ничего не произошло. Зачем же понадобилось угонять машину, да еще убивать из-за этого человека? А после того, как машина найдена на пустынной Чугунной улице, вдруг подряд идут четыре ограбления артельщиков. В первый раз — восемь тысяч, во второй — двенадцать, в третий — семь, в четвертый — восемь. И затем опять молчание. Будем рассуждать: шубы уведены, конечно, одной компанией. Убийство шофера, вероятно, — дело рук других людей, а ограбление инкассаторов- это, наверное, третья шайка. И у каждой группы свой собственный почерк.