Дорога становилась все менее ровной, и медведи тащили колесницу с большим трудом. Необходимо было снять полозья, пришлось остановиться. Почему-то я был уверен, что все необходимые инструменты наверняка найду в сундуке. И действительно, обнаружил их в коробке, формой и отделкой напоминавшей сам сундук.
Отвинтив полозья, сунул их в специальные зажимы, прикрепленные к борту колесницы. Как когда-то, став Ерекозе, я вдруг обнаружил, что умею обращаться с оружием и скакать на лошади, досконально знаю каждую деталь своего снаряжения, будто никогда и не снимал его, так и сейчас почувствовал, что работа с колесницей для меня совершенно привычна.
Теперь колесница ехала гораздо быстрей, но сохранять равновесие стало труднее.
Прошло довольно много времени, когда, миновав все изгибы ущелья, я увидел, что оказался на другом конце горной цепи.
Гладкие скалы плавно переходили в кристаллический берег, на который вяло набегали волны вязкого моря.
Кое-где горы уходили в море, и я видел остроконечные вершины, торчащие из воды, которая, наверное, гораздо солонее, чем даже Мертвое море в мире Джона Дакера. Низкие коричневые облака, затянувшие полнеба, казались порождением этого моря. Темные кристаллы на берегу были абсолютно безжизненны, и слабый свет маленького красного солнца с трудом пробивался сквозь мрак.
Это и есть, наверное, край мира и конец света.
Не верилось, что здесь может быть что-то живое - люди, звери или растения.
А тем временем медведи уже добежали до берега, и кристаллы захрустели под колесами. Однако медведи не остановились, а резко повернули на восток и понесли колесницу вдоль берега темного отвратительного океана.
Хотя здесь было теплее, чем во льдах, меня бил озноб. Воображение услужливо рисовало образы чудовищ, которые могут обитать в водах этого ужасного моря, и людей, способных тут жить.
И тут из мрака до меня донеслись голоса. Голоса людей. И вскоре я их увидел.
Они ехали верхом на гигантских животных, передвигавшихся с помощью сильных мускулистых плавников. Спины животных резко переходили в широкие хвосты, благодаря которым они удерживали равновесие. Сначала я удивился, но потом понял, что в ранние периоды эволюции эти животные назывались морскими львами. У них все еще были усатые, как у собак, морды, огромные внимательные глаза. Седла на их спинах укреплены таким образом, что наездник сидел почти прямо. Каждый из всадников держал в руке светящийся прут, который служил в темноте факелом.
Но были ли всадники людьми? Их тела под богатыми доспехами напоминали луковицы, а руки и ноги, словно в насмешку, были тонкие, как палки. Головы же в шлемах казались неправдоподобно маленькими. На бедрах у них висели мечи, а копья и топоры приторочены к седлам. Из-под забрал раздавались голоса, но я не мог разобрать ни слова.