– А кто такие эти… псионики? – на сей раз мне даже не пришлось ничего изображать. Я с трудом припомнила, что встречала это слово то ли в фантастической литературе, то ли в компьютерных игрушках, но точное значение от меня ускользало.
– Псионика – это такой раздел магии. Только вместо конкретной стихии в качестве объекта управления выступает сознание человека. Или, возможно, какой-то его энергетический эквивалент. Поскольку эта область магии не исследована, ничего нельзя утверждать наверняка. Так вот, одна из разновидностей псионики – эмпатия, восприятие чужих эмоций. Выглядит очень похоже на то, что описываете вы. Во всяком случае, в стихийных школах я не припомню заклинания, позволяющего добиться похожего эффекта.
– Вы хорошо знакомы с магией? – искренне удивилась я. Среди Игроков магов никогда не было.
– Только теоретически, – судя по голосу, мой собеседник улыбнулся. – У кхаш-ти совершенно отсутствуют способности к магии. Поэтому наша цивилизация пошла по технологическому пути развития.
– А эти ваши псионики, они могут только принимать чужие эмоции? Или передавать тоже?
– Мне нравится ход ваших мыслей, – всадник позади меня одобрительно хмыкнул. Я напыжилась от гордости. – Разумеется, эмпаты могут как принимать, так и излучать психические эманации. Причём эмпаты, управляющие своим даром, наверняка могут целенаправленно внушать требуемые эмоции. Однако в данной ситуации это выглядит не очень логично: зачем кому-то пытаться убить меня вашими руками и при этом ставить в нескольких сотнях метров профессионального стрелка, да ещё невидимого? Не обижайтесь, но у вас не было ни единого шанса убить меня, тем более в пылу эмоций.
– Нууу, может, кто-то наоборот хотел вас предупредить… – неуверенно протянула я.
– Может быть, – не стал спорить белль Канто. – Но маловероятно.
Разговор затух, и мне ничего не оставалось, кроме как погрузиться в рефлексию. На душе было паскудно. Врать я никогда не любила и не умела, каждый раз чувствуя себя так глупо, словно у меня на лбу загоралась неоновая надпись «Врёт!» Ни разу мне не удалось солгать так, чтобы меня не подловили на лжи. (Экзамены в институте не в счёт: в тот момент, когда я с убедительным лицом несла наукообразный бред, и я, и экзаменатор свято верили, что студентка Дубровская превосходно разбирается в теме билета. По крайней мере – до выхода из аудитории.) Но особенно я ненавижу врать людям, которые мне нравятся, – при этом я испытываю не только стыд, но и муки совести. А мне очень нравился этот славный юноша, чьё тепло я ощущала сквозь невесомый лён туники… и, между прочим, спина – моя главная эрогенная зона… Шквал далёких от целомудрия мыслей пронеся в голове, как орда вооружённых варваров, оставив после себя руины и смятение. Кровь ударила в лицо, заставляя меня мучительно покраснеть. Хорошо, что белль Канто не видел моего лица.