Следующий день проходит практически так же. Поиски работы до обеда, так как позже я уже не могу, потому что хочу прийти в кофейню пораньше и занять столик. В магазине на углу я покупаю новый блеск для губ, чтобы выглядеть для моего украинца лучше всех. Я занимаю столик в приватной кабинке в задней части кофейни, открываю газету в поисках объявлений о работе и начинаю ждать.
И ждать.
И ждать.
Стрелка часов почти доходит до половины шестого, когда я понимаю, что меня предали.
НИКОЛАЙ
Я рад, что она отказалась от приглашения в мою квартиру. Оглядываясь вокруг, я понимаю, что мне нужно как можно скорее обставить эту квартиру мебелью, чтобы она выглядела презентабельно. Интересно, согласилась бы Дейзи помочь мне в этом или нет?
Расположение этой квартиры идеально, в угловой части второго этажа. Достаточно высоко, чтобы никто не смог в неё залезть, и достаточно низко, чтобы я смог спрыгнуть из окна без травм. Угловое расположение даёт мне большой обзор. К тому же, она достаточно близка к лестнице, чтобы я мог спуститься к противоположному дому. Я не проверял, беспокоясь, что меня могут увидеть, но это пространство можно пересечь с помощью ремня по стальному тросу.
Я заглядываю в квартиру напротив моей, на пролёт выше квартиры Дейзи. Внутри находятся два студента, живущих вместе. У них неопрятное жильё, наполненное пустыми пивными банками и коробками из-под пиццы. В перерывах между занятиями они играют в видеоигры. Мне интересен их интерьер. Сегодня вечером я хочу заказать доставку мебели.
Диван. Стол. Но кровать я хочу выбрать лично. Дейзи достойна только лучшей кровати. Я трясу головой. Из-за такого количества времени, проведённого в одиночестве, я начинаю бредить. Как будто Дейзи когда-нибудь окажется в моей кровати.
Рабочий телефон оповещает о входящем сообщении. Это не Дейзи. Ей я дал свой личный номер. А в личном мобильном у меня только три номера. Александр, Дениэл, а теперь и Дейзи.
Сообщение от Жуля Лоуренса, фальсификатора документов и компьютерного хакера, с которым я раньше работал. То, что он связался со мной, вызывает тревогу. Я перезваниваю.
— Алло, — говорю я, когда он берёт трубку.
— Николай, — пыхтит он мне в ухо. — Мне так стыдно, прости.
Он всхлипывает. Извинения — всё, что мне нужно, чтобы понять. Он продал меня.
— Они угрожали моей Саре. Я должен был рассказать им. Я должен был.
Я ничего не говорю. Моё молчание выводит его. Я знал это о нём, но думал, что у него есть честь. Мои губы кривятся в отвращении. Это не честь, а лишь собственная выгода.