– Хорошо.
Связь прервалась, прежде чем я успел сказать: «Люблю тебя».
– Просто супер, – пробормотал я, убирая телефон.
* * *
– Мне совершенно не трудно, – прошептал я, обращаясь к Хоуп.
Она еще не пришла в себя, хотя Тоби наконец-то заснул. Дольше часа я слушал его истошные крики, а потом решил спуститься и помочь. Хотя бы просто взять его на несколько минут из рук матери, пока она не сошла с ума.
Малыш пускал слюни мне на рукав, а я расхаживал взад-вперед, боясь, что он проснется, если я остановлюсь. Хоуп поправила собранные в пучок волосы и перевязала пояс махрового халата. Когда она запахивалась, я увидел короткую черную ночную рубашку и голые ноги.
– Джош, вы ангел, – мягко проговорила она. – Правда. Не знаю, что бы я без вас делала.
– В моем прежнем доме, в трех кварталах отсюда, – прошептал я, – живет Синда, моя приятельница. Она профессиональная няня. Иногда даже с Дексом мне помогает.
Хоуп опустила глаза:
– Если она не участвует в программах соцпомощи, я не смогу ее нанять.
– Может, она пойдет вам навстречу.
– Наверняка нас весь дом ненавидит. – Хоуп взглянула на спящего сына и прослезилась. – Эйвери спит с затычками в ушах?
– Она до сих пор на дежурстве. Ей пришлось отрабатывать двойную смену. Так что ее Тоби не разбудил.
– Я просто уже не знаю, как быть. С ним, видимо, что-то не так. Это ведь ненормально, если ребенок с воплями просыпается в три часа утра.
Я пожал плечами:
– Я думал, все малыши плачут по ночам, разве нет?
– Ну не так же! Он кричит, будто я его убиваю.
– Эйвери разбирается в этом гораздо лучше меня. Спросите у нее.
– Почему? Потому что она женщина? Я тоже женщина, а не понимаю, что с моим ребенком.
– Она медсестра и часто работает с детьми.
– Вряд ли мне удастся ее поймать. Она ведь все время в больнице.
– Да, – сказал я, почувствовав внутреннюю горечь.
– Сочувствую. Вам, наверное, тяжело.
Эту реплику я проигнорировал: соседку не должны были волновать мои отношения с женой.
– А не режутся ли у него зубки? – предположил я, заглянув в открытый рот малыша.
– Можете положить его в кроватку в моей комнате, – сказала Хоуп.
Я поежился:
– А вдруг он проснется?
– Я вам помогу. – Хоуп прошла по коридору и открыла дверь.
Я нагнулся над кроваткой, освещенной маленьким ночником в форме сердечка, и осторожно положил Тоби на спинку. Он пошевелился. Мы с Хоуп застыли и перестали дышать. К счастью, малыш только потер глаз пухлым кулачком, а потом расслабился, и его дыхание выровнялось.
Вернувшись в гостиную, я мысленно усмехнулся при виде того, как Хоуп запихивает в рот феттучини. Заметив, что я на нее смотрю, она расширила глаза и вытерла рот тыльной стороной руки.