Я сощурилась:
– Ты забываешься, Эштон. Мы на работе.
– Я выше тебя по должности.
– Это не дает тебе права называть меня сучкой.
Двери отделения распахнулись со свистом, и выражение ее лица изменилось.
– Джош! – воскликнула она и, возбужденно оскалившись, качнулась на каблуках.
– Привет, Эштон, – ответил он и улыбнулся мне: – Ты готова?
– Да, только вот заполню последнюю карту. – Я достала большую коричневую папку.
– Хм… – произнесла Эштон, теребя волосы. – А что происходит?
Джош нисколько не смутился:
– Мы с Эйвери едем ужинать.
Эштон захлопала глазами, ее лицо вытянулось.
– То есть как? Какого черта? Ты ведь в прошлый раз собирался провести вечер со мной!
Он вздохнул:
– Это ты собиралась, а я сказал «нет».
– Ты ничего не говорил мне об Эйвери, – захныкала она.
– Боже мой! Ну прямо мыльная опера «Дни нашей жизни»! – Я закрыла папку и посмотрела на Джоша: – Поехали?
Он повел меня к дверям раздевалки. Я заскочила туда забрать сумочку и вымыть руки, а выйдя, опять увидела Эштон: она стояла перед Джошем, и глаза у нее были на мокром месте.
– Карисса, уж не знаю, как сказать еще яснее. Я четыре месяца говорю тебе одно и то же.
– Что говоришь? Я не понимаю!
– Это случилось один раз. И если б я знал, как ты все воспримешь, ничего бы не было вообще. Пойми же наконец: я не хочу поддерживать с тобой отношения. Пожалуйста, оставь меня в покое.
Эштон надулась от негодования. Губы у нее задрожали. Напоследок она метнула в меня злобный взгляд и ушла, громко топая.
Джош приподнял брови, а потом сложил губы буквой «О» и выдохнул:
– Трудный случай…
– Кажется, ты разбил ей сердце.
– Прежде чем войти в ее квартиру – кстати, там грязно и пахнет баклажанной икрой, – я сказал ей, что отношения мне не нужны. Она сказала, ей тоже.
– Последовательностью Эштон никогда не грешила.
– А ты последовательна. Разумна и знаешь себе цену, не вешаешься на всех подряд… Мне это нравится в тебе.
Я усмехнулась:
– Звучит ужасно скучно.
– Нисколько не скучно, – ответил он, открывая передо мной дверцу машины.
* * *
Мы подъехали к многоквартирному дому в каких-нибудь трех кварталах от моего. Когда Джош выключил двигатель, я взялась за ручку, но, прежде чем выйти, задумалась.
– Ты здесь живешь?
– Да. Мне нужно взять кошелек. Я его второпях забыл. – Улыбка, которой он меня ослепил, наверняка была самой обворожительной в его арсенале. Он вылез, обошел машину и открыл мою дверцу: – Можешь не входить, если не хочешь.
– А у тебя тоже пахнет баклажанной икрой?
Джош рассмеялся:
– Нет.
Он взял мою руку и неохотно отпустил ее только на крыльце. Но не успел он вставить ключ в дверь подъезда, как та распахнулась сама.