Она грустно на меня посмотрела:
– К сожалению, нельзя. Доступ разрешен только родственникам.
Ее горькие слова заглушил шум открывшейся двери. Я вскочил на ноги: появилась Брук. Не так давно мы были совершенно чужими. А в последние два месяца ускоренными темпами пытались узнать друг друга, ведь она сказала мне, что беременна и ребенок мой.
Ее карие глаза покраснели и припухли, платиновые волосы перепутались. Увидев меня, она обхватила живот руками.
– Все? – спросил я, почувствовав, как кровь отхлынула от лица.
Брук кивнула и затряслась в новом приступе рыданий. Я захотел обнять ее, но подумал, что это было бы фамильярностью по отношению к женщине, с которой я всего лишь раз спьяну провел ночь.
– Джош, мне пришлось это сделать. Я не готова стать матерью.
Я кивнул и, сцепив руки за головой, протяжно выдохнул. Сказать хотелось многое: я не понимал, почему Брук повела себя так, почему не дождалась моего ответа, чтобы все со мной обсудить. Но я не сердился. Мы оба очень перепугались, и теперь я не понимал, что чувствую. Так или иначе, она сделала выбор, и ничего уже нельзя было изменить.
Брук бросилась в объятия к Дэниелу. К Дэниелу, не ко мне. А я стоял и беспомощно смотрел. Он заранее позаботился о том, чтобы она стала искать утешения именно у него, и теперь я чувствовал себя ненужным свидетелем семейной сцены. Пожалуй, я действительно не имел права им мешать. После того как я переспал с Брук, Дэниел признался мне, что влюблен в нее со школы. А когда я сказал ему про ребенка, пошел к ней и пообещал быть рядом вне зависимости от моего решения.
Накануне вечером она плакала, и этот звук до сих пор стоял у меня в ушах. Брук заявила, что не знает меня, не доверяет мне и что, пока она сидит дома, беспокоясь о будущем, я занимаюсь копанием в собственных чувствах. Это было правдой, и я не упрекал ее за то, что она сказала это вслух.
У Брук подогнулись колени. Дэниел подхватил ее и стал гладить по голове. Он смотрел на меня, как на непрошеного гостя.
– Брук, мне уйти? – спросил я.
Она повернула голову, не отрывая щеки от плеча Дэниела, и, посмотрев на меня, всхлипнула:
– Ты свободен, Джош. Мы оба свободны.
* * *
Раздвижные двери со свистом открылись, и я быстро поднял глаза: из здания, весело улыбаясь Куинну, выскользнула Деб. Все это время я так крепко сжимал пакетик с едой, что костяшки заболели. Посмотрев на руку, я подумал: «Слава богу, это простой бумажный мешок, а не то, что до сих пор является мне в черно-белых снах».
– Все нормально, старик? – спросил Куинн, встав возле заднего бампера машины.