— Живой?! — воскликнула она.
— А что такое? Пожалел я пулю на него. Всё равно ведь заперт.
— Что ж ты молчал всё это время?
— По-твоему, это важно? — фыркнул Афанасьев.
— Это мне решать, — Татьяна пошла мимо него в дом.
Сутурин задержался и обратился к парню:
— Слушай, не надо раскачивать лодку. Нам это сейчас точно ни к чему.
— Иди ты со своими советами, — Михаил оттолкнул его и, спустившись с крыльца, закурил очередную сигарету.
Леонид вздохнул и проследовал за женщиной. Он нашёл её на втором этаже, в комнате, о назначении которой гадать не приходилось: неаккуратно приклеенные к стенам и шкафу плакаты с изображениями кумиров молодёжи, разбросанные игрушки (сплошь яркие китайские машинки), заправленная в качестве огромного одолжения (и всё равно небрежно) кровать, маленький телевизор с подключённой к нему игровой приставкой. Сутурин поблагодарил судьбу, что сегодня не выходной, и потому самого подростка здесь не было.
На столе, заваленном тетрадями и учебниками, примостилась клетка. Приблизившись, Леонид увидел неподвижно сидящего внутри хомячка — серого, окружённого выпавшей бело-рыжей шерстью. Тускло поблескивающие глазки лишь на мгновение переместились на человека.
— Что думаешь? — спросил Сутурин у женщины.
— Обрати внимание, как он спокоен. Обычно такие грызуны очень суетливые, игривые, всё время принюхиваются, а этот застыл, как статуя.
— Я слышал, что они больше активны по ночам.
— Верно. Но и днём настолько заторможенными я их никогда не видела.
— Был бы у нас другой, не заражённый хомяк, наверняка этот бы отреагировал.
— А ещё вода, — продолжала Татьяна. — Чашка полная. Думаю, мальчик наполнил её перед уходом в школу. По идее, зверёк должен был с тех пор много выпить, а он к ней, похоже, и не притронулся.
— И к еде тоже, — Сутурин указал на кусочки овощей и семена. — Хотя голодным он не кажется.
— Я хочу кое-что попробовать, — сказала женщина и, не дожидаясь реакции Леонида, открыла дверцу клетки.
— Ты чего? — воскликнул он.
— Тихо! — шикнула Татьяна и протянула руку в перчатке к хомяку.
Тот не реагировал. И когда она осторожно взяла его, не сопротивлялся.
Женщина вытащила зверька наружу и усадила на одну из тетрадей. Потом подняла — никаких следов на бумаге не осталось.
— Эта серая дрянь и вправду не пачкается, — кивнул Леонид. — Я ведь упоминал об этом.
— А теперь мы окончательно убедились. Гляди, он совсем безразличный, — сказала Татьяна и ткнула хомяка пальцем в бок. Грызун завалился набок и с несвойственной ему медлительностью поднялся, приняв ту же позу.
— Окоченение есть?