– Не разочаровывай меня, Андрей! – В голосе дяди Яника послышалась искренняя досада. – Кабы всё так просто было, то мы бы уже давно… Но всё очень непросто. Не всякая злость с обидой годятся. И в Сумрак он сам должен захотеть, сам тень свою поднять. А вот представь, явишься ты ему, побитому, весь такой завитой красавец и станешь возвещать про Иных, про магию… Чем дело кончится? Мало тебе столичного позора?
Да, это был удар что надо! Как оглоблей по макушке. Сразу вспомнилось то, что безуспешно пытался я вытравить из памяти.
…В оконные стёкла с размаху лупит метель, прямо как в тот злополучный день второго января. В кабинете Харальда светло – и не от свечей, а висит под потолком нестерпимо яркий белый шар чуть побольше яблока. Простая магия, но требующая постоянной подпитки силой. На полу – шкура белого медведя, по стенам развешаны всякие-разные черепа. Есть тут и носорожьи, и львиные, и крокодильи (сто лет назад Харальд возглавлял Дневной Дозор в Абиссинии), ну и человеческие тоже, куда ж без них. Некоторые, кстати, и не человеческие даже, а Иных. Провинившихся. Мой проступок, правда, не таков, чтобы к Харальду на стенку, но ведь если ярость застит ему ум, то что я со своим жалким третьим рангом смогу поделать? Против Высшего-то мага? Развоплотит, развеет в глубинах Сумрака душу, а голову – в коллекцию.
Мне, конечно, следовало бухаться на колени и просить о снисхождении, как не преминул это сделать Викентий. Но не мог я переступить через свою натуру. Стоял у стола, сверлил глазами белый мех медвежьей шкуры, но пощады не просил.
– Что ж это ты, любезнейший, так жидко обгадился? – поинтересовался Харальд. Сидел он в чёрном кресле (не иначе как обтянутом кожей эфиопов), курил трубку из железного дерева. Тонкие усики его шевелились по-тараканьи, длинные пальцы сплетались и расплетались (я чувствовал истекающую из них силу), а глаза были подобны гвоздям. И не шляпками на меня направлены – остриями.
– Я не сделал ничего, что прямо превышало мои полномочия дозорного, – выдавил я из пересохшего горла. А оно у любого пересохнет, если на тебя так смотрят.
– Идиотом прикидываешься? – ласково осведомился Харальд. – Так это пожалуйста. Выскребу часть мозгов, а кое-что оставлю. Как раз хватит, чтобы не забыл, как жевать и глотать. Равно как и второму идиоту.
Я понимал, что это не пустые угрозы. Харальд такое вполне может. С Александром Кузьмичом ведь ещё хуже вышло.
– Помилуй, великий Харальд! – взвыл распластавшийся на ковре Викентий. – Это же он всё напакостил! Разве ж я в той же мере виноват?