– То бишь подобрела? – хмыкнул Филимон.
– Если бы только это, Филя, – с готовностью отозвалась Алевтина. – Бывает же, что и Тёмные сердцем мягчают. Ты вот тоже не злюка. Злюку бы не полюбила.
– Ха, не злюка! – Филимон забежал вперёд Али, дунул ей в лицо. Колыхнулись волосы цвета спелой ржи. – Да ты никак забыла, что я купца Пряникова Африкана Максимовича параличом разбил сразу, как только в Тёмные меня взяли? И грехом то не считаю! По мере же! Мне в год одно воздействие второго уровня положено, вот я и в зачёт года…
– С купцом, конечно, нехорошо вышло, – согласилась Аля, – и про то я тебе уж не раз твердила. Но и тебя понять можно: ты ж ему с малолетства служил, и лупил он тебя нещадно. Однако ж и с извергом так поступать не следует. Вот сделаешься Светлым, сразу то поймёшь…
– А может, лучше ты в Тёмные? – поскучнев, вновь предложил Филя.
– Говорено уже: нет и нет! – отрезала Аля. – Я свою масть не сменю. Из Дозора ради тебя ушла, цени! Но Тёмной никогда не стану. А вот ты, коли любишь меня так, как о том говоришь, преобразишься в Светлого. И ведь согласие уже дал, так что снова затеваешь пустую болтовню?
– Да я так, просто, – вздохнул Филимон. Он давно уже убедился – Алю переспорить невозможно.
– Так вот, насчёт бабки Катерины, – как ни в чём не бывало продолжала девушка. – Мало того что подобрела, у неё и аура стала как у Светлой. И людям старается всякое добро сотворить, сама мне говорила. Через то добро она волшебство черпает, а волшебство ей, обратно же, для добра потребно. Хорошо ещё, что ваш Дозор не прознал, а то бы живо ей счёт выкатили за неположенные исцеления…
– Да, – согласился Филимон, – повезло бабке, что Дозоры наши в городе между собой грызутся, и нет им дела до сельской глуши.
– Надолго ли? – вздохнула Алевтина. – Вот скоро наши ваших к ногтю прижмут, и тогда уж устроят проверку деревенским ведьмам по всей Новгородчине…
– Почему это наши ваших? – тут же взвился Филя. – Может, как раз наоборот! У нас знаешь сколько боевых артефактов в арсенале припасено!
– Условились же про то не спорить! – отрезала Аля. – Пусть собачатся, нас теперь это не касается, не в Дозорах мы больше, да и с Новгородчины съедем куда подале. Для себя наконец-то поживём. Нас-то, между прочим, уже трое, – погладила она свой пока ещё вполне плоский живот.
– Ух ты! – Филя, совсем как мальчишка, подпрыгнул на месте и приземлился прямо на шляпку боровика. – Что ж раньше молчала?
– Убедиться хотела, – мирным тоном объяснила она. – Так что по-любому нам теперь в Новгороде не жить, заклюют. Иные-то побольнее, чем люди. Я ж ещё зачем к бабке-то Катерине бегала? Чтоб глянула, всё ли ладно с ребёночком.