- И он вас убил, да? - полюбопытствовал Оладан.
- В какой-то мере. Я выскочил из постели, оружия у меня не было, да, собственно, как и повода его убивать, ибо это он был оскорбленной стороной, а я всегда считал себя человеком справедливым. Итак, я выскочил и устремился к окну, без одежды, а на улице лило как из ведра. Пять миль я прошагал, чтобы вернуться к себе. В результате - пневмония.
Оладан расхохотался, и звук его смеха причинил Хоукмуну нестерпимую боль.
- От которой вы и умерли.
- От которой, чтобы быть точным, если только этот странный Оракул нам не солгал, я умираю сейчас, в этот самый миг, в то время как душа моя пребывает на этом ветреном холме и подвергается еще худшим мукам.
Д'Аверк укрылся от ветра близ развалин, оказавшись, таким образом, всего в пяти шагах от того места, где прятался Хоукмун.
- А вы, друг мой, как умерли вы?
- Свалился со скалы.
- Там было высоко?
- Нет, чуть больше десятка локтей.
- Но падение убило вас?
- Нет, это взял на себя медведь, что поджидал меня внизу.
И вновь хохот Оладана. И вновь мучительная боль у Хоукмуна в груди.
- А меня прикончила скандийская чума, - поведал Ноблио, - хотя, возможно, я умираю от нее в этот самый миг.
- Тогда как я встретил свою судьбу, воюя в Туркии против слонов короля Орсона, - заявил человек, принимавший себя за графа Брасса, Хоукмуну они неудержимо напоминали актеров, репетирующих роли. Конечно, интонации, жесты, манера выражаться могли ввести в заблуждение кого угодно. Были крохотные различия, и все же ничего такого, что позволило бы усомниться, что перед ним и впрямь его друзья. Однако точно так же, как не узнал его граф Брасс, все четверо казались друг другу совершенно чужими.
Слабая догадка забрезжила в сознании Хоукмуна, и он вышел из своего укрытия.
- Добрый вечер, господа! - он поклонился. - Мое имя Дориан Хоукмун Кельнский. Я знаю вас, Оладан... Вас также, Ноблио. Вас также, д'Аверк. А с вами мы уже встречались, граф Брасс. Вы здесь для того, чтобы убить меня?
- Чтобы обсудить, следует ли делать это, - отозвался граф Брасс, присаживаясь на плоский камень. - Видите ли, я мню себя опытным знатоком человеческой природы и, должно быть, преуспел в этом, если прожил так долго. А в вас, Дориан Хоукмун, я не ощущаю зла. Даже в обстоятельствах, которые оправдывали бы предательство, по крайней мере с вашей точки зрения, сомневаюсь, чтобы вы могли сделаться изменником. Именно это меня и смущает во всей этой истории. Во-вторых, вы знаете всех нас четверых, в то время как мы вас совсем не знаем. В-третьих, только нас четверых отправили сюда из потустороннего мира, и это кажется мне подозрительным. В-четвертых, всем нам рассказали одну и ту же историю, что в будущем вы должны нас предать. А теперь предположим, что в грядущем нам предстоит встретиться всем вместе и стать друзьями. Что из этого следует?