— Ты все еще свободна, и вольна уйти, когда того пожелаешь, скажи лишь слово о принятом решении.
Иветта подняла на него свои глаза, полные кристальных слез, и у него разбивалось сердце, когда он смотрел, как падают призрачно-жемчужные капли с ее подбородка. В ее глазах купалось презрение, отчаяние и удивление, страх, и она не могла сдерживать тяжесть испытываемых чувств. Он ощущал это всем своим естеством через воздух, что проникал в ее легкие, что колыхал завитки иссиня-темных, как вороново крыло, волос. Но в действительности, он не мог отвести взгляда, потому что она походила на богиню. Влажные волосы прилипли к щекам, налитые роскошным румянцем, ткань обнимала ее стройную фигуру, пропитавшись чопорной кровью в тех местах, где все еще оставались порезы от его символов. Рун, которые он наносил на ее кожу своими руками, и одна четкость этой мысли, дарила ему небывалое ощущение удовлетворения. Часть ее принадлежит одному ему. Стоя под лазурно-яшмовыми столбами солнца, он видел, как за ее спиной распахиваются крылья пламенной птицы, что поднимается в самый черный час ночи в небосвод, озаряя полог сверкающие перья рассвета.
— Зачем такой человек, как Вы, делает это для меня? Разве Вы не боитесь? — шептала она надломленным и болезненным голосом, не веря и не понимая. — Быть может, я осквернена и теперь на Вас лежит тень от моей нечистоты?
Он посмотрел на девушку, чьи глаза сияли, как зеленый кианит. Анаиэль улыбнулся, понимая, что не сможет слишком долго сдерживать свои чувства и правду, которую со временем придется раскрыть, особенно если она останется рядом с ним.
— Я хочу оставаться собой вне зависимости от обстоятельств, — он прикрыл глаза, надеясь, что она не успела уловить его откровения. — Ты мне ничего не должна, я поступил так, как велит мое сердце.
— Впереди нас один из старинных городов, самый близкий к великому морю, но я бы не хотел, чтобы ты покидала корабль, пока я и Тор будем снаружи.
— Почему? — вопросила она, поднимая любопытствующий взор, представляя себе красоту и ласку шумных приливов, и волн расходящихся по белому песку.
— Потому что город был сожжен дотла несколькими неделями ранее, — сказал мужчина, и его резкий ответ был схож с ударом хлыста, разрезающего воздух, гнев затопил все окружение, и Иветта своим взором видела, как черные когтистые руки вырываются из мужской спины, скрежета кинжальными зубцами по белым стенам, и свет вокруг него становился медно-красным, поглощая дневную теплоту.
— И даже сейчас я могу ощущать, запах человеческой крови, смешанный с углем и миазмами, оставленными полуночными отпрысками от их нещадной и жестокой трапезы.