Смех, доносящийся сквозь скалистые прозрачно-бледные стены, замораживал сердце, и на мертвенно-белое лицо ее падали листья пламени и черный снег, окружающими в штормовом водовороте, и огни углей обжигали волосы. На языке она чувствовала вкус металла и паленой плоти, сгоревшей древесины. Иветта старалась дышать, но воздух был столь горячим, что обжигал ноздри и горло, и губы алели от заскорблой крови, и каждый вздох становился болезненнее предыдущего. Она слышала голоса из иных миров, лица, мелькавшие в вихрях огнива, тени, отбрасываемые от бурого свечения. Когда же она повернулась лицом к призраку, которого призвали для принесения в жертву, то удивленно увидела перед собой смиренно сидящего черного волка, смотрящего на нее спокойными и внимательными красными глазами, как ягоды спелой брусники. Взгляд его приносил прохладу ее родного дома, что окутывали стелящиеся ковры из бриллиантового снега, где в золотом сиянии солнца купались снегири, и вороны взмахивали иссиня-черными крыльями, взлетали над раскинувшими лесами, и зеркально-кристалльные ветви трепетали от дуновения ветра, и рябью звенел иней на распустившихся бутонах подснежника. В долину продолжал истекать красный свет, что обрушивал холмы и обесцвечивал небеса, но глаза темного волка были краснее крови, такая, какая сочится из раны мертвого.
Иветта смотрела, как острые колосья огня прорезают халцедоновые стены, как камни под ее ногами становятся влажными от потока хрустальной воды, чьи капли стеклом орошают реки, в водах которой перекатываются крупные турмалиновые каменья. И капли, объединяясь в полноводный поток, звучали как музыка полных вином стеклянных бокалов. Громадное пламя ударило по земле, и лианы лавы оплетали агатовую ширь небес, преграждая свет серебристо-фиолетовой луны, отчего застонал весь мир. Девочка отступила, но не гонимая страхом, а зовом, что отдавался эхом от взгляда совершенного красного. Удавы пламени кидались покрывалом огненных осенних листьев на плечи, и кристальный град буравил землю, оставляя голые равнины и вздымая песочную пыль над златыми руинами древних городов, но стихийные бедствия не причинили ей вреда. Стужа и бриллиантовый снег овевали ее в защитном коконе, словно на нее накинули величественную багряницу червленого оттенка, осыпанную россыпью звездных камней, что сверкали ярче алмазов. Шрамы на щеках зажили, ожоги сошли, как сходит акварель, растворяясь в водном течении. И она изумленно взглянула на волка, что продолжал сидеть, выжидая медленного приближения красного чудовища, чья тень изгибалось, как еще одно бессмертное существо. Иветта испуганно дышала, но каждый вдох приносил облегчение, унося с собой печаль и горе, от которого подкашивались колени, словно не по собственной воле она стояла и решалась сделать шаг назад, чтобы прыгнуть в воду. Девочка вновь посмотрела вниз, прикрывая золотые кудри темным высоким капюшоном, и увидела в воде отражение зимнего ночного неба и расстилающееся северное сияние. Она шумно вдохнула, когда заметила, что вода в подземном водоеме поднимается и бурлит из-за несущихся под ее стопами бьющих изгибающихся ключей, холодных, как лед, и кончики пальцев тронул знакомый озноб. Отчаяние, пробуждающееся в сердце, объявшее со всех сторон, с низким и нежеланным рычанием покинуло тело. На губах ее была сладость меда, и мелодия воздуха гнала к все ближе к заостренному краю, и, двигаясь все ближе к обрыву, она ощущала кровь на коже ног. Волк поднял голову к показавшейся бледной луне и завыл, и вой его принес с собой снежные смерчи. Иветта покачнулась, сильнее запахиваясь в черную плащаницу, но воздух, бьющий в спину, подталкивал.