Ноэль моргнула в знак подтверждения – и ледяной холод защекотал ей шею. Потускневшие Нити племени – дело рук Корланта. Она даже не знала, что такое возможно.
– С тех пор как я поняла, кто он такой, – продолжала Гретчия, – и когда увидела, как его колдовство истощает мое, я подумала, что все можно использовать против него самого. Я пригрозила рассказать племени, кто он. В ответ он пригрозил, что лишит меня магии. В конечном счете я сама затянула на своей шее петлю, потому что с тех пор Корлант шантажирует меня всякий раз, как ему что-нибудь от меня нужно.
Гретчия говорила как ни в чем не бывало – как будто все, чего хотел Корлант, – это тарелку боргша или взять Скраффса на день. Но Ноэль знала, что это не так. Она помнила, как Корлант смотрел на ее мать. То, как он стоял в тени возле курятника и наблюдал за Гретчией через единственное окно. Как его пульсирующие фиолетовые Нити заставили Ноэль слишком рано узнать, что такое похоть, – и что в обязанности ведьмы Нитей входит обращать внимание на определенные желания местных мужчин.
Подумать только, Корлант был ведуном Проклятий, убить чью-то магию для него было так же легко, как для Ноэль видеть чьи-то Нити.
Боги, что случилось бы с Ноэль, если бы она тогда не бежала из поселка? Насколько близко была она к той ловушке, в какую угодила ее мать?
И почему, несмотря на тщательно лелеемое на протяжении семи лет презрение, она все же чувствовала нож, вонзающийся в грудь? Осколок чего-то острого и древнего… Было ли это сожаление?
«Чувство вины, – вмешался мозг. – И жалость».
Ноэль тяжело вздохнула. Она старалась держать голову прямо, пока Гретчия работала ножницами. Пока ее волосы падали густыми прядями. Она не желала чувствовать вину за то, что оставила племя, – и не чувствовала все эти годы, так с чего бы начинать сейчас?
И уж совсем она не хотела испытывать жалость к своей матери. К женщине, которая решила, что для Ноэль будет лучше, если отослать ее навсегда, чем позволить пережить позор несостоятельной ведьмы Нитей. К женщине, которая променяла родную дочь на Альму. Когда появилась Альма, мать игнорировала Ноэль, как могла.
– К-кто, – начала Ноэль, и дрожь в голосе потрясла ее. Она почти чувствовала, как нахмурилась в ответ ее мать, – почти слышала мягкое, но язвительное замечание: «Контролируй свой язык. Контролируй свое сознание. Ведьма Нитей никогда не заикается».
– Кто, – наконец выдавила Ноэль, – такой этот Кукловод, о котором Корлант говорит, что это я?
– Кукловод – молодая Ведьма Нитей, – ответила Гретчия. Ножницы танцевали в волосах – сильнее, быстрее. Локоны рассыпались по полу, как осевший после прилива песок. – Она живет с бандой налетчиков в Аритвании. Каждый проезжающий караван номаци рассказывает немного другую историю, но в главном она повторяется. Они говорят, что ее сила исходит из Пустоты, в отличие от нашей мистической связи с Нитями. Что она имеет власть над Разрушенными. Что в ее подчинении огромные армии из них, а в самом мрачном варианте этой сказки она может возвращать мертвых к жизни.